В Англии абсолютно недопустимо бравировать своим высоким положением, считать его источником привилегий или поблажек. Помню, явившись в автоинспекцию лондонского округа Кенсингтон, чтобы оформить себе водительские права, я застал там разбор дела младшей сестры королевы — принцессы Маргарет. Накануне она была остановлена за превышение скорости на автостраде. Адвокат привез письменное извинение и уплатил штраф. А я дивился британской порядочности.
Кстати, члены палаты лордов и палаты общин ездят в Вестминстер за рулем сами. Служебные машины «даймлер» с водителями положены лишь министрам. Да и премьер порой томится с горожанами в пробках, ибо мигалки есть только у «скорой помощи» и пожарных.
Вспоминается 25-летие вступления королевы на престол. Оно совпало в 1977 году с моей серебряной свадьбой. Отметить семейный праздник мне не удалось, требовалось освещать событие. Елизавета Вторая должна была в эти дни объехать все Соединенное Королевство: Англию, Шотландию, Уэльс и Северную Ирландию.
С первыми тремя пунктами программы трудностей не было. А вот с мятежным Ольстером дело обстояло сложнее. Было решено, что королева нанесет блиц-визит в Белфаст. Прилетит туда с палубы крейсера на вертолете, посвятит в рыцари нескольких награжденных, послушает школьный хор, примет цветы от детей и сразу же улетит.
Нас, журналистов, с утра доставили в оцепленное за несколько дней до этого здание Стормонта, расположенное на уединенном холме. Вопреки пословице «Точность — вежливость королей», Елизавета задержалась на целый час. Лишь потом я узнал — перед самой посадкой ее на вертолет террористы из ИРА позвонили в полицию и предупредили: в Стормонте заложена бомба, при взрыве которой погибнут невинные люди, в том числе и дети.
Между главой государства и главой правительства (это была Маргарет Тэтчер) возник спор. Обе женщины считали, что церемонию отменять нельзя («Пусть террористы знают, что мы их не боимся!»). Но каждая доказывала: лететь должна именно она. В итоге мы увидели обеих. Все прошло гладко, звонок о бомбе оказался блефом. Чувствовал я себя в Стормонте весьма неуютно и, пожалуй, именно тогда до конца осознал смысл слов «положение обязывает».
Статистика неумолимо свидетельствует: в обеих мировых войнах погибло в три раза больше представителей высшего класса, чем других слоев британского общества. Отпрыски знатных семей не только не использовали свои связи и влияние, чтобы «косить» от военной службы, но считали честью для себя быть на переднем крае, в самых опасных точках.
Олицетворением высокого чувства гражданского долга, присущего британской аристократии, была скончавшаяся на 102-м году жизни королева-мать — вдова Георга Шестого. В дни войны, когда авиация Геринга обрушила свою мощь на Лондон, вся королевская семья оставалась в Букингемском дворце и пережила уцары «юнкерсов», а потом и самолетов-снарядов «фау».
Королева категорически отказалась эвакуироваться с дочерьми в Канаду. Обе девушки надели военную форму и вместе со сверстницами служили в отрядах гражданской обороны. Именно королева добилась того, чтобы монаршая семья питалась точно по такому же рациону, как и ее подданные. Пример способствовал тому, что Британия была тогда единственной европейской страной, не знавшей «черного» рынка. Как богатые, так и бедные жили только на карточки.
Про англичан можно сказать: законопослушные индивидуалисты. Рьяная защита частной жизни от какого-либо вторжения извне, проще говоря культ индивидуализма, сочетается у них с уважением к общепринятым правилам и законам.
Понимание свободы как «прав в рамках правил» — диалектика английского характера. Свобода, а взгляд англичан, неотделима от чувства ответственности перед другими людьми. Высокое положение, знатность предполагают сознание общественного долга и обостренное чувство чести. Думаю, пример «колыбели демократии», как часто называют Британию, во многом поучителен для тех россиян, которые ездят с «мигалками» и любят рассуждать о гражданском обществе.
Полицейский — друг водителя
В нашем моторизованном мире наиболее наглядным проявлением этики и морали стали отношения между водителями, между водителями и пешеходами, между водителями и полицейскими. Иными словами, об уровне общественного сознания можно судить по тому, как человек относится к закону и как представитель закона относится к человеку.
Водить машину я начал в Японии. Попав в Англию с семилетним водительским стажем, на себе ощутил: в разных странах люди ведут себя за рулем по-разному. В автомобильном потоке особенно заметно, что для Востока характерна «вежливость по вертикали», которая касается лишь людей, так или иначе знающих друг друга. На Западе доминирует «вежливость по горизонтали» — отношения с незнакомцами.
В 60-х годах, когда миллионы жителей Страны восходящего солнца впервые в жизни получали водительские права, пресса сравнивала японца за рулем с тигром, вырвавшимся из клетки. В машине он анонимен, то есть избавлен от надоевших оков подобающего поведения, отчего дерзок и опасен, как камикадзе.
Волей-неволей пропитавшись японским духом (а он похож на русский), я попал в страну законопослушных индивидуалистов — англичан. Оказалось, международные водительские права действуют в Лондоне только три месяца. Если живешь дольше, надо оформлять местные.
Пришлось платить за экзамен по вождению, который я, к своему удивлению, не сдал. Утешало лишь то, что вместе со мной провалили профессионального водителя, офицера КГБ, командированного на должность шофера посла. Обоим записали одну и ту же формулировку отказа: «Недостаток предупредительности».
За что же нам начислили штрафные очки? К примеру, я еду по главной улице. А из переулка хочет вырулить фургон молочника. Поскольку преимущество у меня, я продолжаю движение. Но по мнению экзаменатора, если сзади нет машин, лучше притормозить и мигнуть фарами. Подобный сигнал, который у нас обычно означает «Куда прешь, козел?!», англичане трактуют иначе: «Я вас вижу и готов пропустить». За добровольную услугу выражают благодарность поднятием руки.
Получив с третьего захода лондонские права, я незаметно для себя вскоре сам стал наслаждаться собственной цивилизованностью, уступая дорогу другим. От этого в конечном счете выигрывают все. Хотя в Москве моя предупредительность обычно вызывает раздраженные гудки нетерпеливых водителей.
Другая примета гражданского общества — переход «зебра». Свой второй экзамен по вождению я провалил, не заметив, что на противоположной стороне улицы пешеход поставил ногу на проезжую часть. Англичанин ступает по «зебре» со степенным достоинством посла, вручающего верительные грамоты. Автомобильный поток замирает в неподвижности. В Москве же меня принимают за сумасшедшего, когда я пытаюсь осуществить на «зебре» свое преимущественное право пешехода.
Но больше всего поразило меня в Англии то, что на полицейского, точнее на инспектора дорожного движения, водители привыкли смотреть как на друга, который первым приходит на помощь при любом затруднении.
Англия — компактная страна. Там можно куда угодно доехать на машине, обходясь без поездов и тем более — самолетов. Чтобы помогать мне при поездках в другие города, английские водительские права получила и моя жена (причем со второго раза). На скоростных автострадах машину обычно вел я, а в населенных пунктах за руль садилась жена.
