Внезапно Эрл заметил, что перед ним кто-то остановился, и мысленно выругал себя за рассеянность. Это оказалась женщина. Ее темно-рыжие волосы были собраны в пучок под желтым беретом. Она была одета в желтый дорожный костюм, кончавшийся выше колена и открывавший ноги в белых туфлях гораздо выше, чем на это решилось бы большинство женщин. Темные глаза смотрели прямо ему в лицо.
— Эй, красавчик, — сказала женщина, — вы использовали последнюю спичку, чтобы зажечь свою сигарету, или у вас в коробке осталась еще пара штук?
Ничего похожего на женскую застенчивость. И пахло от нее тоже не так, как от остальных. Акцент у нее был тягучим и напоминал о горячих лепешках, которые подают прохладным южным утром. Эрл решил, что она из Джорджии или Алабамы.
— Пожалуй, найдется, мэм, — ответил он. — Только позвольте, я проверю.
Он извлек из внутреннего кармана спичечную коробку, ловко открыл ее, вынул спичку, чиркнул о коробок и сложил ладони чашкой. Его большие ладони успешно защищали слабенькое пламя от любых порывов ветра. Женщина подошла к нему вплотную, приложила свои ладони к его рукам, дополнительно прикрывая огонек, и сунула кончик «честерфилда» в пламя.
— Вот и все, — сказал Эрл.
— Благодарю вас, мне это было нужно.
Она отступила, глубоко затянулась и выдохнула длинную струю дыма.
— Я вас, кажется, знаю. Вы, наверно, снимаетесь в кино? — спросил он.
— Было пару раз, малыш, — ответила женщина, — Только нужно очень уж сильно пялить глаза, чтобы увидеть меня на экране. Это дрянной бизнес, если не знаешь больших парней, а я, так уж получилось, знаю не тех больших парней. Больших парней, с которыми я знакома, слишком уж сильно все боятся. А вы, красавчик, часом не знакомы с какими-нибудь большими парнями?
— Нет, мэм, — сказал Эрл, улыбнувшись. — Разве что парочка генералов, вот и все.
— О, солдатик. А я решила, что вы коп.
— Я вообще-то был морским пехотинцем.
— Могу держать пари, что вы уложили кучу японцев.
— Знаете, мэм, это нельзя сказать наверняка. Там все происходило очень быстро, и дыму было столько, что в двух шагах ничего не видно.
— Мой чурбан-приятель торчал в Лос-Анджелесе, сидел на проводе, по которому передавали спортивные новости. Он настоящий герой, вошь поганая. Затянул меня в этот городишко, чтобы, мол, встретиться с киношниками, а они здесь все шушера, дрянь. Я десять лет убила на то, чтобы выбраться из таких вот городишек, и вот я опять в такой же дыре.
— Вы из Джорджии, мэм?
— Из Алабамы. Бессемер, стальной город. Если вы там не бывали, то можете считать, что ничего не потеряли, мой сладкий. Я...
Боковым зрением Эрл заметил чье-то приближение. Человек казался разъяренным, разгоряченным едва ли не докрасна и несся так быстро, что кто-нибудь другой мог бы и растеряться.
— Что здесь происходит, твою мать?
Это был Багси Сигел, его ноздри раздувались, а глаза побелели от злости. Около углов рта застыли серые желваки. Его тело излучало неприкрытую агрессию, а зрачки прищуренных глаз, с ненавистью глядевших прямо вперед, походили на две булавочные головки.
Он грубо схватил женщину за локоть и дернул так резко, что у нее мотнулась голова и хрустнули шейные позвонки. А он продолжал стискивать ее руку с такой силой, что у него побелели суставы на пальцах.
— Что это значит, Вирджиния?! — гаркнул он.
— Господи, Бен, я только попросила у этого бедного парня огоньку, — ответила она, пытаясь высвободить руку.
— Сэр, — вмешался Эрл, — здесь не было вообще ничего.
— Заткнись, ковбой. Будешь говорить, когда я тебе прикажу. — Он снова повернулся к Вирджинии. — Ты, обдолбанная шлюха, у меня так и чешутся кулаки начистить тебе харю. Живо в поезд. Шевелись, уноси отсюда свою проклятую задницу!
Он толкнул ее в сторону вагона и шагнул было следом. Но вдруг передумал и вернулся к Эрлу. Его яростные глаза мерили незнакомца с головы до ног.
Эрл ответил ему твердым взглядом.
— Что уставился, мужлан?
— Я никуда не смотрю, сэр.
— Ты, поганый пес, я просто обязан вытряхнуть из тебя дерьмо прямо здесь. Я должен затоптать тебя в асфальт. Ты никто. Ты просто кусок гребаного дерьма.
Ярость придавала его лексикону особую красочность.
— Бен, оставь бедного парня в покое. Я спросила...
— Заткнись, лахудра! Да засуньте ее в поезд, черт возьми! — заорал он на двоих Грамли, которые подошли на тот случай, если ему потребуется поддержка.
Эрл увидел самого Оуни еще с парой телохранителей, стоявших в нескольких шагах. Вокруг уже столпились зеваки, но, несмотря на многолюдность, стояла почти мертвая тишина.
— Да ты знаешь, кто я такой? — продолжал орать Бен.
— Бен, держите себя в руках, — сказал издали Оуни.
— Он же просто парень с платформы! — выкрикнула женщина, вырываясь из рук громил.
Но теперь гнев Бена полностью сфокусировался на Эрле, который стоял на том же месте с непроницаемым выражением лица.
— Ты знаешь, кто я такой? — снова выкрикнул Сигел.
— Нет, сэр, — ответил Эрл.
— Твое счастье, что не знаешь, гребаный идиот. Знал бы, у тебя бы уже яйца от страха раскололись. Ты бы уже полные штаны наложил. Ты на кого тут разгавкался? Да тебе не должно быть места в одном штате со мной, ты понимаешь, придурок деревенский?
— Да, сэр, — сказал Эрл. — Я только зажег спичку, чтобы леди прикурила сигарету.
— Ну так скажи спасибо своей гребаной счастливой звезде, что я не суну тебя под поезд. Ты понял это, пастух дерьмовый? Понял, я спрашиваю?
— Да, сэр, — ответил Эрл.
Багси подался почти вплотную к нему.
— Я убил семнадцать человек, — процедил он. — Скольких убил ты, жалкая деревенщина?
— Точно не знаю. Человек триста или триста пятьдесят, — ответил Эрл.
Багси невольно взглянул ему в лицо.
— И вот в чем штука, — проникновенным голосом добавил Эрл, — просто забавная штука: те парни, которых я убивал, все до одного пытались убить меня. У них были и винтовки, и пулеметы, и танки. А парни, которых убивал ты, сидели в парке или на заднем сиденье автомобиля и думали о прошедшем футбольном матче.
Сказав это, он чуть заметно улыбнулся.
В первый момент Багси остолбенел. Никто никогда не говорил с ним таким тоном, особенно во время его хорошо отработанных припадков ярости. А больше всего его задело то, что этот деревенский олух нисколько не боялся его. Парень улыбнулся Багси и — чтоб он сдох, чтоб он сдох, ЧТОБ ОН СДОХ! — самым натуральным образом подмигнул.
Багси нанес удар правой рукой. Это, конечно же, не был удар наотмашь, потому что он отлично умел драться и знал, что от удара наотмашь легко закрыться или уклониться. Это был удар снизу вверх, нанесенный всей силой тренированного тела, обладавшего молниеносными рефлексами, стальной мощью и великолепной координацией и направляемого сейчас контролируемой яростью. Он хотел ударить ковбоя кулаком прямо под левый глаз.
