Как бы там ни было, Мемфис сидел в маленькой задней комнате позади бара, положив рядом с собой на столе излюбленный сутенерами пистолетик двадцать пятого калибра, и подсчитывал ночную выручку. Он также имел при себе дубинку и нож с выкидным лезвием и отделанной перламутром рукоятью. В этот сезон дела шли вяло, и он подумывал о том, чтобы отправить несколько девочек за порог. Почему бы Боссу не снизить налог с 48 процентов до 38 на время «мертвого сезона», когда не бегают лошадки? Но Босс никогда этого не сделает, и только дурак решится попросить его об этом. Это было бы отличным способом обеспечить себе дорогу в один конец. Поговаривали, что на дне озера Кэтрин гнило полным-полно трупов негров, которые задавали Боссу такие вопросы, которые ему не нравились.
Дверь в задней комнате громко распахнулась, и он услышал, как внутрь ввалилось несколько мужчин, тащивших что-то тяжелое. По звуку их дыхания он каким-то образом догадался, что эти мужчины были белыми.
Неужели компания трясунов или еще каких-нибудь святош, а может быть, парней из ку-клукс-клана, которые уже успели напиться и теперь ищут, об кого бы почесать кулаки?
Он взял дубинку и направился было туда, но на полпути наткнулся на двух мужчин с чемоданами. За их спинами он увидел еще двоих, с натугой волочивших что-то завернутое в мешковину, а позади еще двоих. Все были одеты в комбинезоны и носили излюбленные горцами шляпы с невысокими тульями, надвигая их низко на глаза. Все были перепоясаны патронташами, набитыми патронами, а на поясах у них висели тяжелые револьверы, предназначенные только и исключительно для убийства. У всех были костлявые лица и жесткие бородки, и выглядели они так, что Мемфис испугался: это были парни из тех жестоких, непреклонных убийц, которые не считают негров за людей, из которых состоят в основном толпы линчевателей и любителей посмотреть на суд Линча, которые участвовали во всех мало-мальски серьезных сражениях против северян во время великой войны и до сих пор гордились тем, что стояли и стоят за рабство и что ублюдок Линкольн не дожил до конца 1865 года.
Он также сразу же понял, что это были Грамли, но из более серьезной породы, чем те Грамли, которые управляли негритянской частью города.
— Скажите, — спросил он, сглотнув подступивший к горлу комок, — что все это значит и что, по-вашему, вы делаете?
Все это он от страха выпалил единым духом.
— Я тебе вот что скажу, черномазый, — ответил первый, — ты занимайся своими делишками и не обращай на нас никакого внимания, и все будет прекрасно. Ты меня слышишь, черномазый?
— Да, са-ар, — отозвался Мемфис, который хотя и признавал могущество белого человека как естественное состояние вселенной, неподвластное каким бы то ни было переменам, но все же не любил, когда с ним разговаривали так пренебрежительно в его собственном владении, да еще при том, что он, невзирая ни на какие трудности, платил Боссу 48 процентов каждый вторник.
— Ты понимаешь, что я не стану ничего объяснять черномазому. До тебя дошло, малый? Мы здесь, потому что мы здесь, и это все, что тебе нужно знать. Дошло?
— Да, са-ар.
— Мы будем наверху. Но я не хочу, чтобы ты куда-нибудь выходил. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я и мои кузены, мы останемся здесь, пока не сделаем то, что нужно, и я хочу, чтобы никто не знал, что мы здесь, и не хочу, чтобы всякие черномазые совали в наши дела свои поганые носы. Ты понял?
— Да, са-ар.
— Эй, Джейп, — проревел сзади еще более суровый голос, — кончай чесать язык с черномазым и помоги нам затащить эту проклятую штуку наверх. И этот малый пусть тоже помогает.
— Ну-ка, черномазый, иди, не бойся запачкать ручки, — приказал Джейп, указывая Мемфису на груз.
Тот быстро отправился, куда велели, и ему вручили большую деревянную коробку с веревочными ручками. Мемфис поднял ее — тьфу, шестьдесят, нет, семьдесят фунтов, очень тяжело для такого размера! — и почувствовал, как внутри что-то слегка колеблется, что-то вроде густой жидкости, только тяжелее. Он немного умел читать и сейчас увидел, что на его ноше что-то напечатано. Прежде всего ему бросился в глаза черный орел с распростертыми крыльями и с короной на голове, а потом и слова, которых он не понял: «MG/08» и рядом еще кое-что, оттиснутое странно выглядевшими буквами: «7,92 х 57 mm MASCHINEKARABINER INFANTERIE РАТRONEN».
* * *
В 9.45 Эрл последний раз проехал по Малверн-авеню, чтобы бросить еще один взгляд на «Мэри-Джейн». И снова заведение оказалось на удивление пустым. Лишь за столом справа от окна сидел один белый мужчина, одетый в комбинезон, с надвинутой на глаза шляпой и с наполовину пустой бутылкой виски на столе. Можно было подумать, что его яростный взгляд отогнал прочь всех посетителей.
Из окон второго этажа выглядывали несколько девочек, но все они были вялыми и довольно бледными. Эрл узнавал страх в самых разнообразных его проявлениях, так как достаточно насмотрелся на него.
Он не спеша проехал до конца квартала и взглянул в переулок. Там не было ни души. Тогда он выключил фары, проехал остаток пути в темноте, остановился футах в ста от заднего входа в «Мэри-Джейн» и изучил в бинокль тыл здания.
Эта стена тоже была кирпичной, с единственной дверью, которую нужно будет выломать, зато сюда не выходило ни одного окна, так что анфиладного огня можно было не опасаться. И на булыжной подъездной дорожке тоже не было никаких признаков жизни; она сверкала, но не от дождя, а оттого, что на не успевшие остыть камни еще не осела сырость, ощущавшаяся в воздухе. Ближе к утру, когда булыжники покроются влагой, блеск исчезнет.
Эрл извлек свою портативную рацию и нажал на кнопку передачи.
— Автомобили один, два и три, вы готовы?
Сначала он слышал только треск и хрипы, но затем сквозь шум помех пробился голос:
— Эрл, автомобиль один, мы готовы.
— Эрл, то же самое для автомобиля два.
— Эрл, это автомобиль три, я подтверждаю.
— Автомобиль один, за столом справа от входа в бар сидит белый парень. Вы меня слышите?
— Так точно.
— Я совершенно уверен, что это и есть ваш первый мальчик Грамли. Поэтому, когда первая команда пойдет к двери, один человек с «томпсоном» должен остаться в машине. Нужно нейтрализовать этого парня. Если он поднимется из-за стола с оружием, то его следует уложить. Все ясно?
— Так точно, ясно, Эрл.
— Будьте осторожны. Стрелять короткими очередями. Вы должны были научиться укладывать любого тремя пулями. Не позволяйте оружию вырываться из рук.
— Такого не будет.
— Теперь две другие группы. Приготовиться. Все наше чертово дело зависит от того, насколько быстро вы прорветесь через черный ход.
— Да, сэр. Мы готовы.
— Хорошо, парни. Вы ведь хотите гордиться собой, верно?
— Да, сэр.
Эрл вдруг понял, что ему очень хочется курить. Он поглядел на часы. Они показывали 9.57. Он вытряхнул «лаки страйк» из пачки, закурил, глубоко затянулся и почувствовал себя почти хорошо. Все, что можно было сделать, было сделано. Несомненно, они преподнесут Грамли несколько сюрпризов.
