— Мистеру Эрлу пришлось сражаться как льву, чтобы получить его. Он доказывал ему и то, и это и пригрозил, что сам уйдет, если Фред Беккер не выдаст такое письмо.
— Письмо? — переспросил Френчи.
— Рекомендательное письмо. Ты его заслужил, — объяснил старик.
Френчи вскинул взгляд на Эрла, который молча сидел рядом; его глаза были подернуты темной дымкой.
" Тем, кого это касается:
Уолтер Ф. Шорт состоял на службе в этом управлении в качестве следователя и офицера для особых поручений в период с 28 июля по 12 сентября 1946 г. За это время он выполнял свои обязанности с образцовой храбростью и профессиональным умением. Проявил большую инициативу при выполнении всех поставленных перед ним задач. У. Ф. Шорт имеет отличные задатки для дальнейшей работы в органах правопорядка.
Фред К. Беккер,
государственный прокурор округа Гарленд, Арканзас".
— Это не так уж плохо, — сказал Ди-Эй, — если учесть, что только сегодня он хотел предъявить тебе обвинение и отправить тебя в тюрьму за взлом и незаконное проникновение.
— Я не понимаю.
— Тебя уволили, сынок, — произнес Эрл первые слова за все время беседы.
— Уволили?
— Мистер Беккер сказал, что должен преодолеть возникший в городе страх по поводу того, что мы, дескать, являемся не подчиняющимися никакому контролю бандитами. Что он должен показать людям, что взял управление командой на себя и вышвырнул вон паршивых овец, не дожидаясь, пока они испортят все стадо. Тебя он хотел использовать в качестве паршивой овцы. То есть устроить тебе показательную порку. Эрл заставил его понять, что это никудышная идея.
Френчи молча смотрел куда-то вдаль.
— Я же нашел центральную контору, — сказал он наконец. — Разве это ничего не значит?
— Это значит, что ты не сядешь в тюрьму, а уедешь отсюда с хорошим письмом. Это будет означать, что ты получишь работу везде, где захочешь. Тем временем мы с Эрлом должны найти какой-нибудь способ обосновать рейд. Мы должны сделать так, чтобы это походило на законное действие. Такой приказ дал мистер Беккер.
— Это несправедливо, — сказал Френчи.
— Совершенно верно.
— Это же всего лишь политика, — сказал Френчи.
— Именно так.
— Вы не можете позволить ему так поступить со мной.
— Я никак не могу помешать ему, — ответил старик. — Я не могу помешать ему сделать что бы то ни было. Он говорит, что сверху на него давит губернатор, а в округе есть люди, которые давят снизу.
Френчи повернулся к Эрлу.
— Вы поддержали это?
Эрл смотрел ему прямо в глаза.
— Иногда случается так, что человек оказывается в подчинении у плохого офицера. Считается, что такого не должно быть, но от таких вещей все равно никуда не денешься. Так что надо жить дальше, пока у тебя не появится возможность делать то, что ты считаешь верным. Нужно держать отряд сплоченным, нужно разбираться со всяким дерьмом, нужно продолжать патрулирование. Нужно быть готовым нести потери. Ты — потеря, Шорт.
— Господи, — проронил Френчи. — Все эти парни из Захолустье-сити, и Грязь-тауна, и Лягушачьих Прудов, из какой-нибудь Оклахомы — и я единственный, кого решили вышвырнуть вон. Господи, я сражался за вас, парни. Я убивал для вас, парни. Это совершенно неправильно. Я могу, по крайней мере, увидеть Беккера?
— Не лучшая мысль, — ответил Эрл. — Он не любит прямых разговоров. Я бы сказал, не любит иметь дела с живыми людьми лицом к лицу. К тому же он очень не любит, когда на него пытаются надавить, и поэтому вполне может предъявить тебе обвинение во взломе и незаконном проникновении или, если ему приспичит, даже в убийстве тех двух парней из казино. Так что окажи себе самую лучшую услугу, какую возможно. Извлеки из этого урок, убирайся к чертям из города и живи себе дальше. Ты молод и умен. Тебе не грозят никакие неприятности.
— Но я...
— Да, я понимаю. Но главное здесь в том, чтобы ты не пострадал. Возьми это письмо, сынок. Начинай жить заново и не позволяй себе терзаться по этому поводу. Мы с мистером Ди-Эй сожалеем о том, что так случилось. Но это политические игры. Учись: именно так делаются дела в мире.
34
Смерть Папаши Грамли, последовавшая в результате глубокой печали и многочасовой пляски, в значительной степени прекратила существование Грамли как той реальной силы, в какой Оуни был заинтересован. Он знал, что ему все равно придется держать Грамли при себе, чтобы они служили его империи, получали и отправляли его доходы и выплаты, смазывали шестеренки машины, выбивали деньги из нерадивых должников и делали множество других дел, но он знал также, что Грамли без непоколебимого предводительства и решительного сердца Папаши уже не смогут быть, как прежде, реальной боевой силой. Флем останется при нем, как его фактотум
[45]
, но Флему никогда не стать таким человеком, каким был Папаша. Флем ни в коей мере не был тем вождем, какой нужен в военное время.
Поэтому Оуни предпринял наконец шаг, о котором думал все эти недели. Он отправился на свою бензоколонку близ озера Кэтрин и сделал междугородный звонок Сиду в Нью-Йорке. Он переговорил с Сидом и сказал, что ему требуется. Сид провел необходимую работу, потребовавшую немалой беготни, связался с нужными людьми, задействовал надлежащие каналы, и в итоге Оуни получил возможность переговорить с тем человеком, который был ему так нужен. Это был мистер Эй, который и сам говорил из телефона-автомата, чтобы избежать опасности быть подслушанным федеральными агентами.
— Большое спасибо за то, что согласились поговорить со мной, мистер Эй. Мне крайне неловко, что пришлось побеспокоить вас.
— Ничего страшного. Можешь говорить со мной прямо, Оуни. Прежде всего скажи, что я могу сделать, чтобы помочь тебе, — заявил мистер Эй.
— Эти подонки вламываются в заведения с автоматами и разносят все вдребезги. Они убили одиннадцать моих парней. Бойня, которую учинил в Чикаго этот жирный сицилиец на День святого Валентина
[46]
, и сравниться не может с тем беспределом, который они здесь творят. Здесь Юг, здесь нет никаких законов.
— Оуни, среди мальчиков идут разговоры. Ты же знаешь, что значит, когда мальчики начинают что-то обсуждать.
— И этот шмата
[47]
Бен Сигел тоже говорит. Я прав? Я знаю, что это он. Я хорошо представляю, как разводят такие чистоделы.
