— Дедушка, не говори таких слов! — строго отчитала старика хорошенькая Салли. — Тебе будет очень стыдно, если ты предстанешь перед Творцом, сознавая, что последним, что ты произнес при жизни, были такие обидные ругательства. Тебе придется долго оправдываться перед ним.
— Старик, лучше послушай эту девчонку, — вмешался Чарли, помимо всего прочего, известный дамский угодник, который в последнее время стремился устроиться так, чтобы иметь возможность без помех в свое удовольствие разглядывать девушку. — Уверен, ты не захочешь отправиться на тот свет с богохульством на устах.
— А что касается вас, Чарли Хатчисон, — продолжала Салли, — вы можете выражаться, как вашей душе угодно, ибо ни вежливые выражения, ни упоминания Господа, ни отказ от богохульств не спасет вас от вертела в преисподней, где вас зажарят до хрустящей корочки, словно куриный окорочок, это я вам точно говорю!
Все дружно расхохотались, ибо Чарли был закоренелым грешником, не знающим, что такое раскаяние. Не смеялся один только Джек О'Брайан, поглощенный чтением какой-то очередной мудреной книги вроде «Диалогов» Плутарха или «Размышлений» Марка Аврелия. Джек лишь величественно фыркнул из противоположного конца комнаты, словно эта едкая перепалка умаляла его достоинство, вызывая такое недовольство, что он вынужден был выказать свои чувства.
* * *
Наконец, с небольшим опозданием, прибыл последний из них, потрепанный и помятый. Оди Райан выбрался из спортивного кабриолета с распухшей губой, подбитым глазом и разбитыми костяшками пальцев. Его роскошный ковбойский наряд представлял собой самое жалкое зрелище.
— Оди, где ты был, мальчик мой? — воскликнул Чарли Хатчисон. — Судя по всему, тебе пришлось несладко.
— Не понимаю, почему ребятам в барах постоянно взбредает в голову сбить с меня спесь. Я захожу туда просто потому, что хочу выпить стакан пива, черт побери! Но дважды, один раз в Нью-Мексико и один раз в Теннесси, я натыкался на грубияна, у которого возникало желание помахаться кулаками. Ребята, ни за что не разрешайте помещать свою фотографию на обложку журнала «Лайф»! Ничего, кроме неприятностей, это не принесет!
Значит, Чарли был знаком с Оди. Вероятно, их жизненные пути пересеклись в какой-нибудь Валгалле
[43]
смерти в долине Сан-Фернандо или в северном Техасе. Но остальные обступили знаменитого молодого киноактера, спеша пожать ему руку. Оди сразу почувствовал себя своим среди людей, которым ему ничего не нужно было объяснять.
Открыв багажник, он достал маленький кожаный чемоданчик и что-то похожее на огромный пистолет-пулемет.
— Ого! Оди, черт побери, а эта пушка зачем? Ты что, собрался охотиться на медведей?
— После войны я выменял эту штуковину на длинноствольный «люгер» во Франции у одного сержанта-танкиста, — ответил уроженец Техаса. — Я думал, возможно, она мне когда-нибудь пригодится, и, похоже, я не ошибся.
— Что это такое, Оди?
— Кажется, немцы называли это Sturmgewehr. Образец сорок четвертого года. По-нашему, «штурмовая винтовка».
— Эти немцы, — заметил Чарли, — у них найдется название для любой гадости, черт возьми!
Оди показал необычную винтовку. Она оказалась на редкость уродливой: штампованный вороненый металл, пластмассовая фурнитура, изогнутый магазин, похожий на банан, выступающий далеко за спусковую скобу. От всей этой штуковины веяло ароматом чуждого, незнакомого будущего.
— Похоже на какой-то гиперболоид, — заметил Элмер. — Чем она стреляет, атомами?
— Нет, сэр, — ответил Оди. — Специальными укороченными патронами.
— Промежуточный патрон калибра семь и девяносто две сотых миллиметра, — объяснил Чарли. — Если бы такие штуковины появились чуть пораньше, сейчас нам бы пришлось вести разговор по-немецки.
— Эта винтовка гораздо удобнее обычного автоматического карабина или моего старого «томпсона», — объяснил Оди. — Точность стрельбы достаточно высокая, и убойная сила неплохая. Это что-то среднее между винтовкой и пистолетом-пулеметом.
— Опять проклятые маленькие пули, от которых нет никакого толка, — пробурчал Элмер.
— На самом деле, мистер Кэй, пули не такие уж и маленькие, — возразил Джек О'Брайан. — Если перевести на дюймы, получится триста двадцать четвертый калибр. Но гильза укороченная, так что начальная скорость пули ниже, чем у винтовочной. Можно сказать, что эта штуковина сочетает лучшие качества винтовки и «томпсона», а можно сказать, что она сочетает их худшие качества: слишком тяжелая, а убойная сила пули недостаточно велика. И надеюсь, молодой человек, у вас к этой недоделанной винтовке много патронов.
— Ну, есть сколько-то.
— Проклятые маленькие пули, — снова пробурчал Элмер.
— Да, Элмер, но если Оди полоснет вас, это будет все равно что струя из шланга. За одну секунду вы получите три пули, за две — шесть, — возразил Чарли, как всегда готовый спорить по любому поводу. — Уверяю вас, этого будет достаточно, черт побери.
— Если все будет так, как того хочет мистер Джек О'Брайан, в конце концов нам всем придется носить эту дрянь. Проклятые маленькие винтовки с проклятыми маленькими пулями. Покорнейше благодарю, но, если позволите, я сохраню верность своему любимому сорок четвертому калибру.
— Мистер Кэй, вы вздорный, упрямый, закостенелый сукин сын.
— Прошу прощения, кто-нибудь может перевести эту фразу на английский язык? — угрюмо проворчал Элмер. — Должен признаться, моя латынь порядком заржавела.
— По-моему, выражение «сукин сын» я произнес правильно.
Однако прежде, чем двое стариков успели перейти к открытой ссоре, Оди разрядил обстановку, громко воскликнув:
— Неужели это сам Эд Макгриффин?
Только сейчас он обратил внимание на старика, в течение всей этой словесной перепалки мирно похрапывавшего в кресле-качалке на крыльце.
— Да, но только не вздумайте его будить!
— Здравствуйте, мисс, — галантно поздоровался Оди с Салли.
— Здравствуйте, если не шутите, — ответила девушка.
— Ого, кажется, это любовь-морковь с первого взгляда! — воскликнул Элмер. — По-моему, у нас тут появились два влюбленных голубка.
Эрл наблюдал за молодыми людьми с интересом, что очень его удивило. Он не предполагал подобного развития событий, и меньше всего на свете ему сейчас был нужен любовный роман с участием своих людей. Проклятие! Эрл ощутил раздражение, сам не зная почему.
Но Оди поспешно заявил:
— Нет, сэр, я просто учтиво поздоровался с юной леди. Мэм, рад познакомиться с вами. Меня зовут Оди Райан.
— Я видела вас в фильме про ковбоев, — сказала Салли.
— Ненавижу кино, — бросил Оди. — Там заставляют красить лицо гримом, совсем как это делают девчонки, а почти все мужчины — из тех, что любят нюхать цветочки, если вы понимаете, что я хочу сказать. Для настоящего техасца это недостойное занятие.
