— Эй! — крикнул он, и Эрл обернулся.
Личность казалась смутно знакомой, но откуда? Лишь увидев злобную физиономию, Суэггер вспомнил человека, который рассердил его несколько недель назад на приеме в посольстве.
— Что, обосрался? — спросил смуглый коротышка. — Ушел от капитана Латавистады, словно считаешь себя выше его? А кто ты такой? Принц, девчонка или дерьмовый Мистер Чистоплюй?
Эрл быстро поднялся. Маленькое кровопускание под баньяном, свернутый нос и выбитые зубы доставили бы Суэггеру удовольствие, но он ограничился тем, что смерил противника тяжелым взглядом. А тот продолжал:
— Да, ты, придурок. Кому-то приходится разгребать дерьмо, и капитан Латавистада, который делает это, великий человек. В отличие от членов поганых вроде тебя, которым нравится вырубать парней на вокзалах и убивать их, когда они сидят у себя на диване и читают газету. Но за такие дела медалей не дают. Ну ты, дерьмо вонючее, щас я тебе...
— Заткни пасть, мистер, иначе я заткну ее тебе сам, а все эти кубинцы будут следить за тем, как я выбиваю из тебя дерьмо.
Дерзость Эрла заставила коротышку отпрянуть, но его удивление тут же сменилось гневом. Лицо бандита побелело от ярости, а кулак описал широкую дугу. Легко уклонившись от удара, Эрл, приготовившийся сказать противнику пару теплых слов, преобразовал их силу в стихийную энергию дзюдо и смачно приложил подонка головой о ствол дерева.
Он сделал это еще пару раз и получил удовлетворение, увидев, что из раны на лбу брызнула кровь. А потом бросил коротышку наземь.
— Ну, падла, — прошипел Фрэнки Карабин. — Ну, сучий...
— Ты, кусок дерьма, вставай и убирайся, иначе я выбью тебе мозги и утоплю их в сортире. Ты мне не соперник. Вставай и уходи. Через пять секунд будет поздно.
Но человек не встал. Он приложил руку к окровавленному лбу, распухшему и пурпурно-желтому, как гнилой грейпфрут.
— Ты взял меня на прием...
— Ага. Который называется «быстрее и сильнее». Вставай, кусок нью-йоркского сала. Сейчас я начищу тебе задницу.
Суэггеру хотелось, чтобы коротышка встал, однако тот был не дурак. Карабин остался на месте, но его взгляд хорька и злобно перекошенное лицо говорили о том, что при следующей встрече с Эрлом он пустит в ход пистолет.
— Эрл, Эрл, — примирительно произнес Френчи, пробравшись сквозь кучку кубинцев, любовавшихся на то, как верзила лупит человека меньше себя — излюбленная потеха в полицейских участках всего мира. — Все в порядке. Не обращайте на него внимания.
Он повернулся к коротышке.
— Ну, если Лански узнает, что ты тут выкинул, он отошлет тебя в Штаты в корзине с сеном. Мы занимаемся серьезным делом и не нуждаемся в том, чтобы на нас катил бочку какой-то нью-йоркский громила. Возвращайся в Гавану, иначе я сделаю один телефонный звонок, после которого ты увидишь Манхэттен только во сне.
Коротышка угрюмо поднялся, швырнул в Эрла комком грязи, предусмотрительно промахнувшись, и захромал прочь.
— Это еще что за фрукт?
— Шестерка. Путается с тайной полицией и стучит большим людям, которым принадлежат гаванские казино. Червяк, только и всего. Бить его — слишком много чести.
— Сынок, если ты называешь это битьем, значит, ты не знаешь, что такое настоящее битье.
— Пусть будет так. Ладно, у нас кое-что есть. Кое-что стоящее. Пора ехать.
— Что же это?
— Латавистада расколол свидетеля. Они говорили по-испански, но я понял. Прекрасные Глаза еще поставит все точки над i, но главное уже ясно. Свидетель видел, что в самом конце боя Кастро увел какой-то крестьянин. Но странный крестьянин. Высокий тощий малый с длинными седыми волосами. Судя по описанию, «похожий на поэта». Интеллектуал, представитель богемы — иными словами, битник. Это вам что-нибудь говорит?
Суэггер на мгновение задумался.
— Да, — наконец сказал Эрл. — Он — человек, знающий свое дело. Поверь мне, эти клоуны никогда его не найдут. Он слишком хитер для них.
— А для вас, Эрл? Вам придется охотиться и на него. Вы должны перехитрить этого человека.
41
Сейчас русский ехал в кабине, рядом со стариком-шофером, и давал ему указания. Спешнев чувствовал засады, заставы и неожиданно появлявшиеся отряды так, словно у него в мозгу был радар. Он всегда знал, на какую улицу свернуть, в какой переулок вырулить, и в конце концов ему удалось вывезти их на окраину города, кишмя кишевшего полицией.
К середине дня они остановились у реки. Кастро помылся и воспрянул духом; во всяком случае, его настроение улучшилось.
— Пора отдохнуть, мой друг, — сказал русский.
— Где? Нам нужно убежище.
— Если мы будем искать убежище, то привлечем к себе внимание. Один шепнет другому, и не успеешь глазом моргнуть, как тебя поставят к стенке. Только на этот раз я окажусь рядом с тобой. Впрочем, к тому моменту глаз у нас уже не будет. Нет уж, спасибо. Отдыхай здесь, у реки. Ляг. Поспи, если сможешь. Нам предстоит долгое путешествие.
— Куда? Я должен быть со своими людьми.
— Они мертвы. Твоя задача — выжить и сделать так, чтобы их жертва не была напрасной. Не будем говорить о глупости сделанного. Если ты в конце концов победишь, то прикажешь историкам назвать эту ночь триумфальной. Если они откажутся, расстреляешь их и найдешь новых. А теперь отдыхай.
Спешнев поблагодарил водителя и отпустил его. Когда грузовик уехал, он подвел юного революционера к самой реке. Тут Кастро никто не видел, зато ему открывался прекрасный вид на город и разбитый проселок, карабкавшийся на вершину холма. Вдали стояло несколько убогих крестьянских хижин с крышами из тростника, окруженных кривыми заборами, осликами и детворой.
— Жди. Никуда не ходи. Захочется по-большому — вали в штаны. Никому не говори о своем героизме. Жди здесь. Мне нужно кое-что уладить.
— Вы можете доставить меня туда.
Кастро жестом показал на горы, казавшиеся близкими, а на самом деле находившиеся в нескольких милях отсюда.
— И что ты там будешь делать? Жить в пещере? Говорят тебе, жди.
С этими словами русский исчез — так быстро, что Кастро захлопал глазами. Кто он? Волшебник? Ангел? В Бога Кастро не верил, но, как ни парадоксально, верил в Божьих ангелов. Может быть, этот человек действительно был ангелом. Впрочем, кем бы ни был этот малый, он умел творить чудеса. И знал кучу вещей. Особенно по части внезапных появлений и исчезновений.
Молодой человек лег и попытался уснуть. Но он был слишком возбужден. Он видел трупы, раскинутые руки и ноги, лужи крови. Слышал скрежет пуль, впивавшихся в металл. Вспоминал, как на него обрушился дождь осколков, когда пуля разбила лобовое стекло. Думал о том, что он мог сделать, но не сделал. И жалел о сделанном.
Он посмотрел на город, раскинувшийся на противоположном берегу грязной реки. Можно было сразу сказать, что El Presidente очень расстроен маленьким ночным приключением, потому что повсюду сновали патрульные машины и черные автомобили тайной полиции, не имевшие опознавательных знаков. Отряды солдат перекрывали улицы, останавливали машины, выводили пассажиров наружу и проверяли документы. Кастро следил за ними, скрываясь под берегом. В небе жужжали самолеты — несколько старых «мустангов», подаренных американцами своим младшим кубинским братьям. Но самолеты летали высоко и только для успокоения совести; патрульные машины близко не подъезжали; у реки было удобно; день перевалил на вторую половину. Кастро наломал тростника и устроил себе уютное ложе. Эх, жалко, сигары нет... Впрочем, дым привлек бы к нему внимание.
