— Бад, он напал на этих двух ребят. На виду у всех. Он ударил мальчишку Дженнингсов по ребрам и сломал два, а Честейну он сломал носовую перегородку.
Бад, не веря своим ушам, уставился на Говарда. Он ничего не мог понять. Сказанное не доходило до его сознания. Просто не укладывалось в голове.
— Я не совсем...
— Эти ребятки рисовали на стенах краской из автомобильных спреев, Бад, — пояснил Говард. — Это они писали «Да здравствует Лэймар», и «Оделл мученик», и «Вперед, Лэймар» на стенах школы. Умненькие мальчики. Один собирается в университет Нормана, а другой, как Расс, — на Восточное побережье. Кажется, они, как и другие молодые умники, сейчас охвачены какой-то лихорадкой недовольства. Они хотят «ответственной власти», как они это называют. В голове мешанина, мне так кажется. Все знали, что эти парни промышляют такой писаниной, даже, наверное, Расс знал. Джефф узнал сегодня в раздевалке. Он ходил из класса в класс, пока не нашел их, а найдя, начал бить. Вот так-то. Думаю, теперь у них не будет никакой охоты малевать что-то на стенах школы.
— Я думаю, что Джеффу надо за это дать медаль, — с горечью в голосе сказала Джен.
— Нет, — возразил Бад. — Так нельзя говорить и даже думать. Он поступил плохо, независимо от причин. Он должен понести наказание, принять его стойко и по-мужски, чтобы это происшествие не испортило ему дальнейшую жизнь. Нам нужен адвокат, хороший, знающий адвокат. Не повредит и мой послужной список. Его тоже можно приобщить к делу. Самое главное — избежать тюремного заключения. Черт, ведь ему только пятнадцать! Не хватало только в его характеристике записи о тюремном заключении. Это же пятно на всю оставшуюся жизнь.
Бад почувствовал, что его охватывает черная меланхолия. Бедный Джефф! Он моментально понял, что двигало его сыном и как он решил вступиться за честь семьи. Если говорить честно, то, что делали эти умники, вызывало у Бада тошноту. Он скрипнул зубами и дал себе клятву: он сделает все, что в его силах, лишь бы его мальчик незапятнанным вышел на свободу. Но ему было тяжело думать об этом: о тех неприятностях в своей жизни, виной которых был он сам, и никто другой, о том несчастье, которое свалилось на голову младшего сына.
Бад положил руку на плечо Джен. Она отстранилась.
Он нашел телефон и позвонил помощнику прокурора, которого хорошо знал, и попросил назвать фамилию лучшего защитника в городе. Ему назвали известную в их городке. Это был красноречивый и талантливый адвокат, имевший очень хорошую репутацию. Бад тут же позвонил и, когда ему ответили, что у мистера О'Нила важная встреча, сказал: «Слушайте, девушка, это сержант Бад Пьюти из дорожной полиции штата Оклахома, тот самый, который затеял перестрелку с Паями. Я думаю, мистер О'Нил будет горд тем, что такой знаменитый полицейский, как я, выбрал именно его, чтобы посоветоваться по очень важному делу, и выкроит для меня час-другой».
Это сработало. Через минуту адвокат взял трубку, а через пять минут обещал приехать в полицейский участок в четыре часа.
— Достал ему адвоката, — доложил Бад. — Поверь мне, хороший защитник — это девять десятых дела. Весь этот сброд пользуется услугами лучших адвокатов, почему мы не должны сделать то же.
Но Джен не отвечала ему и безучастно смотрела в окно.
Бад подошел к ней.
— Что, черт возьми, тебе не нравится? — спросил он. — Почему ты обращаешься со мной, как с дерьмом?
— Где ты был? — наконец спросила она. — Что, черт возьми, в конце концов, происходит?
— Я был... — У него пересохло во рту. — Я ездил к...
Тут он осознал свою ошибку.
Он не мог сказать, что заехал к старику Гендерсону выразить ему сочувствие по поводу отставки, потому что успел соврать и сказал, что поедет к Гендерсону за оружием.
Он почувствовал себя побитым напаскудившим псом. Он приперт к стенке. Его карты биты. Он совсем заврался.
— Я просто ездил по дорогам и думал.
— О чем?
— О том, как я износился.
— Перестань, Бад. Я же не дура и все прекрасно вижу. Я же понимаю, что происходит. Она снова уставилась в окно. Потом повернулась к нему.
— Дождись адвоката. Вызволи Джеффа. Я больше не могу этого выносить. Я поеду домой.
* * *
Адвокат приехал через час. Подписали все необходимые бумаги, состоялось быстрое дознание, проведенное прокурором, слушание дела магистратом оказалось коротким. Все было оформлено мигом, и наконец Джеффа выпустили из камеры. Он выглядел таким маленьким, бледным и растерянным. У него отобрали одежду, выдали арестантскую робу, штаны без пояса и рубашку, обули в бумажные шлепанцы. Вылитый интерн на практике. Он избегал смотреть отцу в глаза, но чернокожий надзиратель — хороший знакомый Бада — проявил великодушие, принес одежду Джеффа и отвел его в мужской туалет, где мальчик смог переодеться.
Бад дожидался его в кабинете. Когда Джефф вернулся в своих джинсах и ботинках, он стал выглядеть несколько лучше. Но в глаза Баду не смотрел по-прежнему.
Они пошли к машине.
— Знаешь, Джефф, — наконец нарушил молчание Бад, — я могу понять, почему ты это сделал. У меня внутри тоже есть какая-то часть, которая говорит мне, что эти ребята получили то, что заслужили. Но тебе нельзя было их бить. Это может направить тебя по такой дорожке, которая приведет к саморазрушению, что недопустимо для такого хорошего молодого человека, как ты. Это противоречит всему, чему тебя учили.
— Я знаю, папа, — согласился Джефф.
— Тогда почему...
— Нет, не в этом дело. Я хочу сказать, что я знаю, — Джефф подчеркнул слово «знаю». — Это непростительно.
Бад посмотрел на четкий профиль сына, сидевшего рядом с ним. Увидел сильные, красивые черты его лица, тонкие ресницы и скрытое в глазах внутреннее напряжение.
— О ней, — закончил Джефф.
Баду показалось, что в его сердце вонзилась невидимая игла. Окружающий мир потерял четкость очертаний. Потом все прошло.
— Джефф, я... — Во рту у него опять пересохло.
— Все началось с телефона, папа. Почти три месяца назад. Я слышал, как ты поздно ночью разговаривал по телефону. Тихим голосом, почти шепотом. Голос был хорошо слышен сквозь доски пола. На следующее утро я целый час просидел около телефона. А потом нажал на кнопку повторного набора. Ты знаешь, что существует такая кнопка? Как же ты мог упустить это из виду? Номер был набран, и женский голос ответил, она сказала: «Алло», и я сказал: «Алло». Я вспомнил этот голос. Когда-то вы с мамой приглашали их на обед. И я спросил ее: «Миссис Пеппер?» Она ответила: «Да», и я повесил трубку. И потом я слышал, как ты звонил ей, звонил каждую ночь. Каждую ночь я слышал твой голос. Было хорошо слышно через вентиляционные трубы. Тебе обязательно было звонить ей из дома? Ты не мог звонить ей откуда-нибудь еще, нет, тебе обязательно надо было звонить из дома.
