— Ричард, ты давно в последний раз видел женщину?
— Что? Но, Лэймар, это же мое личное.
— О, Боже, — простонала Холли.
— Ну же, леди, посмотрите-ка на Ричарда. У него есть то, чего не было и никогда не будет у Бада Пьюти, за которого вы вышли замуж. Ричард — прекрасный, выдающийся человек. У него истинный талант. Даже, можно сказать, божий дар. Он преданный и трудолюбивый парень. Он образован. Ричард, ты учился в колледже?
Ричард кивнул.
— Вот видишь, какой он смышленый мужик. Ты сможешь им гордиться. Знаешь, если ты правильно сыграешь свою роль, потом, когда все это кончится, я, пожалуй, устрою тебе настоящее свиданиес Ричардом.
Лэймар взорвался хохотом.
Потом он проговорил:
— Знаешь, Ричард, пощупай ее немного. Так, приласкай. Она не будет возражать, правда, сладость моя?
— Пожалуйста, — взмолилась Холли, — не бейте и не щупайте меня.
— О, ну что ты? Это же совсем не больно. Ричард, ты не хочешь потрогать эту милую леди за некоторые приятные места. Или просто посмотреть на нее. Можешь осмотреть ее всю, правда, смотри недолго. Ты когда-нибудь видел такую красивую женщину без одежды, а, Ричард? Я хочу сказать, настоящуюженщину, а не нарисованную в книжке?
Это было ужасно, но Ричарду действительнохотелось ее пощупать и посмотреть на нее без одежды. Она и правда была очень красивой молодой женщиной. Конечно, у него никогда раньше не было женщин. У него никогда ничего не получалось. И дело не в том, что он был гомосексуален. Он не был сексуален вообще. Но сейчас смотрел на нее, и в нем появилось жгучее и острое желание, его возбуждала ее беспомощность, вид веревок, которые впились в ее веснушчатую белую кожу; вид ее цветущей на фоне серых веревок плоти, разрумянившееся от крика лицо и ужас в глазах — все это а сочетании с ее красотой приводило Ричарда в тихое неистовство. На Холли были бермудские шорты и тенниска. Обута в кроссовки без носков и похожа на студентку колледжа.
Вдруг он подумал: «Почему она так молода?»
— Лэймар, почему она так молода?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Посмотри на нее. Ей нет и тридцати. Да что там, ей и двадцати пяти еще нет. Как может она иметь сына, который играет в бейсбол? Она что, вышла замуж в десятилетнем возрасте?
— Она была в его доме. У нее на пальце обручальное кольцо. Они ссорились. Кем еще она может быть ему? — Лэймар тут же сузил глаза и в упор посмотрел на Холли. — Сколько тебе лет?
— Мне двадцать шесть, — ответила она. — Я действительноего жена.
— Но ведь это не твой ребенок?
— Нет, Джефф не мой сын. У нас с Бадом еще нет детей. У него два мальчика от первого брака. Но его жена умерла, и он женился на мне два года назад. Это были самые счастливые годы моей жизни. Это прекрасный, добрый, порядочный человек. Он храбр и силен. Вам должно быть совестно от того, что вы делаете.
— Ладно, в проповедницы ты не годишься. Этот сукин сын в двадцати местах продырявил моего двоюродного брата. Он просто изрешетил мальчика.
— Какое же вы все дерьмо, — сказала она. — Ты можешь изуродовать меня и убить Бада, но вас все равно возьмут.
Лэймар придвинулся к ней поближе.
— Ты что, и правда ничего не поняла? — спросил он. — Я не собираюсь играть во все это дерьмо. У меня нет таких струн, на которых можно играть. Я просто хочу все расставить по своим местам. Ты думаешь, я боюсь смерти? Глупенькая, тебе просто и близко не приходилось бывать в тех местах, где я провел много лет. А знаешь ли ты, что происходит с мужчинами в таких местах? Мы все, кто сейчас сидит в этой комнате, будем мертвы до рассвета. Может, если повезет, мы доживем до полудня. Но, клянусь Богом, я закончу все свои дела и не покину этот мир, оставив неоплаченные долги.
* * *
Бад летел на пределе скорости машины, не обращая внимания на светофоры. Было два часа сорок пять минут, улицы были совершенно пустынны. Он спускался в лощины и взлетал на гребни холмов, проезжал грунтовые дороги, пересекавшие графства Команчи и Тиллмэн. Бад выдерживал направление, подчиняясь неосознанному инстинкту. Шоссе номер шестьдесят два он пересек за Кешем, а затем выскочил на прямую дорогу, ведущую к Снайдеру. Он подъехал к магазинчику, увидел, что здание открыто и кто-то разговаривает по телефону.
Он достал свое удостоверение.
— Полиция. Нам нужно освободить именно этот телефон.
Молодой индеец посмотрел на его удостоверение, сплюнул на землю и продолжил разговор.
Бад достал из кобуры револьвер и приставил его к горлу парня.
— Сукин ты сын, а ну, пошел вон, иначе у тебя будут большие неприятности. Не испытывай мое терпение.
Увидев направленное на него оружие и искаженное яростью лицо Бада, парень стушевался, бросил трубку и опрометью кинулся бежать. Через секунду он исчез во мраке. На мгновение Бад почувствовал укол стыда — он дал волю своим чувствам и допустил наихудший вид полицейского произвола, заставив гражданского человека подчиниться силе оружия. Случись это в другой обстановке, ему не миновать отстранения от несения службы и дисциплинарного взыскания. Но не сегодня. Сегодня он в гробу видал все дисциплинарные взыскания.
Он посмотрел на часы. Пять минут четвертого. Хреново. Может, Лэймар звонил, пока индеец трепался по телефону. Почувствовав опустошенность, Бад, тяжело дыша, сел. Медленно тянулись секунды. Звонок ударил его по ушам в десять минут четвертого.
"Господи, — подумал он. — Я не подниму трубку".
Но телефон продолжал звонить.
— Пай?
— Ой, Бад, прости подлеца, если сможешь. Я немного припоздал. Я тут решил поближе познакомиться с твоей женушкой.
— Не вздумай ее тронуть.
— Черт возьми, она так хороша.
— Отпусти ее. Мы обязательно встретимся. Отпусти ее.
— Посмотрим. Если ты будешь хорошим мальчиком, то, может быть, я сделаю для тебя кое-какие послабления. Если ты отнесешься к этому делу с пониманием, то я попробую приучить ее к дисциплине. Может быть, ей это даже понравится.
— Чтоб ты сдох, Пай!
— Ты лучше поторопись, Бад. К четырем часам ты должен успеть в Толинс. Иначе тебя ждут большие проблемы в этой жизни.
Лэймар повесил трубку.
Бад уставился на телефон в бессильной ярости. Толинс? Толинс? Где это, черт возьми? Хорошо бы в машине оказалась карта.
Однако вместо того, чтобы бежать к машине, он бросил в автомат четвертак и набрал номер лейтенанта Гендерсона.
— Алло?
— Лейтенант Гендерсон?
— Здорово, Бад.
Ответ был понятен Баду по трагической интонации голоса старика. Он ничего не придумал.
