– Значит, они считают, что это был русский?
– Ну, они не могут утверждать наверняка. Хотя похоже, что это лучшее из всех возможных объяснений. К досье никто не прикасался вот уже лет пятнадцать. Бедняге Джиму пришлось перерыть чуть ли не весь архив, чтобы разыскать эту проклятую штуку.
– Понимаю.
– У них есть лишь несколько радиоперехватов и показания перебежчиков.
– И что же это?
– Так вот, один парень появился в семьдесят восьмом, а второй – в восемьдесят первом, оба мелкие работники КГБ, вляпавшиеся в какие-то политические истории и опасавшиеся, что им вот-вот выдадут оплаченную путевку в Гулаг. Они выложили все, что им было известно. Кстати, забавная вещь: знаешь, русские так беспокоятся по поводу того, как получше прикрыть своих агентов, что «регистрируют» рабочие псевдонимы, кодовые имена, клички и тому подобное – у них очень много разных контор, и они все время следят за тем, чтобы никто не воспользовался уже занятым псевдонимом, и в конце концов все их усилия идут насмарку. Псевдоним «Роберт Фицпатрик» встречался в показаниях обоих этих парней. Но тут есть одна странность.
– Слушаю.
– Они оба утверждали, что он не имел отношения к Первому управлению. Это отдел КГБ, специализирующийся на работе за границей – вербовки, внедрение и так далее.
– То есть классические шпионы.
– Ну да. Из тех, кто нанимает осведомителей, фотографирует то, что не положено, организует агентурные сети, работает под прикрытием посольств и все такое прочее. Обычные занятия КГБ.
– Так кем же он все-таки был?
– Согласно показаниям перебежчиков, псевдоним «Роберт Фицпатрик» числился за ГРУ.
– А это еще что такое?
– ГРУ – это военная разведка русских.
– Ммм, – снова промямлил Боб, не совсем понимая, как же следует трактовать эту информацию. – Значит, он был армейским? – спросил он, немного помолчав.
– То же самое – и да, и нет. Я тоже задал Джиму этот вопрос. Похоже, что это ГРУ специализировалось исключительно на стратегических целях. То есть ракеты, системы доставки атомных бомб, всякие спутники и тому подобное дерьмо. Все знаменитые атомные шпионы, такие, как Розенберги или, скажем, Клаус Фукс, работали на ГРУ. Этот парень, Фицпатрик, должен был интересоваться – я хочу сказать, если он на самом деле существовал, если он действительно был русским, ну и так далее, и тому подобное, – чем-то глобальным, а не мелкими делишками. Он мог пытаться пролезть в наши ракетные комплексы, на производство атомных бомб, к разработчикам исследовательского оборудования, спутниковой программы, противоракетных систем.
– Вот дерьмо, – пробурчал Боб, видя, что сведения уводят его все дальше и дальше, не то в заоблачные выси, не то в адские бездны. – Послушай, дружище, я ни хрена обо всем этом не знаю и уже слишком стар, чтобы учиться.
– Плюс к тому у тебя есть еще одна проблема. Советский Союз развалился, и все эти парни разбежались черт знает куда. Некоторые все так же работают на российское ГРУ, некоторые – на КГБ и его конкурентов, имеющих самые разные цели, кто-то подвизается в российской мафии, а кто-то во вновь образовавшихся мелких республиках. Если это было трудно понять тогда, то теперь на это просто нет никаких шансов.
– Угу... И это все?
– Именно так, ганни. Совсем немного. Вероятное имя, вероятное место, откуда он появился. Но, парень, это все, чем они располагают.
– Господи! – воскликнул Боб.
Он лихорадочно рылся в памяти, пытаясь разыскать во всем, что он смог узнать о Триге, хоть какой-то намек на его причастность к стратегическим вооружениям, но ничего подобного не было. Все, что было, касалось только Вьетнама, войны и тому подобного.
– Извини, что не смог помочь.
– Джек, ты сделал великое дело. Я тебе очень обязан.
– Рад был поговорить с тобой.
– Связь кончаю.
– Пока.
Боб положил телефонную трубку, ощущая большую растерянность, чем когда бы то ни было. Он чувствовал, что вся картинка чем дальше, тем сильнее расползается и что он совершенно неспособен собрать ее в единое целое. Услышав обо всех этих «стратегических» делах, он почувствовал себя одураченным. Откуда же, черт возьми, все-таки растут ноги? Что все это значит?
Он набрал номер матери Трига, и она сразу же подошла к телефону.
– А, сержант Суэггер. Ну как, удалось вам что-нибудь узнать?
– Может быть. Выяснилось, что его товарища действительно звали Роберт Фицпатрик. Это тот гребец.
– Да. Ирландец.
– Он самый. Британцы считают, что он был агентом русских, но не из тех, которые могли бы интересоваться движением в защиту мира или чем-нибудь в этом роде. Они думают, что он занимался ядерными вооружениями, ракетами и прочей подобной ерундой. Приходилось ли Тригу иметь хоть какое-то отношение ко всему этому?
– Господи, конечно нет. Традиционное отношение движения в защиту мира к стратегическим вооружениям было очень простым: «давайте запретим бомбу, и все сразу окажется прекрасно»; и оно ни в коей мере не подразумевало помощи врагам своей страны. Пацифисты боролись за то, чтобы прекратить войну, которая шла в то время, войну, которую они видели по телевидению, войну, которая угрожала им.
– Ваш муж служил в Государственном департаменте. Не был ли он как-то связан со всем этим?
– Никак. Он был юристом. Мы служили во множестве посольств за границей, представляя там американские интересы, но никогда не имели дела с ракетами или чем-то в этом роде. Он закончил свою карьеру начальником исследовательского проекта в области экономики.
– А ваши братья, сестры?
– Мой брат – известный орнитолог из Йеля. Двое братьев Джека уже умерли, один был медиком, а второй – адвокатом в Нью-Йорке; третий, единственный оставшийся в живых, занимается управлением семейным капиталом. Моя сестра развелась с тремя мужьями и сейчас живет в Нью-Йорке, швыряясь деньгами и пытаясь выглядеть вдвое моложе своих лет.
– Понятно, понятно...
– Вы сможете все узнать. Сержант Суэггер, в конечном счете вы во всем разберетесь.
– Боюсь, мэм, что на этот раз мне достался противник из гораздо более тяжелой весовой категории. Впрочем, я буду продолжать попытки.
– Желаю удачи.
– Благодарю вас.
Совершенно озадаченный, Боб повесил трубку. Потом он открыл телефонную книгу, просмотрел адреса коммерческих тиров и отыскал один под названием «Бей в цель», находившийся возле аэропорта. Там он взял раздолбанный 0,45-дюймовый пистолет и провел целый час, пробивая дырки в мишени с расстояния в двадцать пять метров. Все это время сыщики тосковали на автостоянке и поблизости от нее.
Когда он вышел оттуда, оказалось, что выбор мест, где можно поесть, не так уж велик: «Жареный цыпленок», «Пицца-хат», «Подземка» и, чуть поодаль на шоссе, «Харди». Он остановил свой выбор на «Подземке» и не спеша направлялся туда, когда вдруг понял, в чем было дело и куда ему теперь нужно идти.
