Последний вариант казался наиболее логичным. В конце концов, его заданием было убийство женщины, а не Суэггера. Смерть Суэггера для его задания не имела никакого реального значения; все дело было в Джулии.
А если он будет убивать ее в присутствии свидетелей, то обязательно убьет всех.
Боб глубоко вздохнул.
В следующее мгновение он вскочил на ноги и стремительно перебежал на несколько метров вниз. Он двигался зигзагами, изгибая тело в разные стороны, делая большие прыжки, и на бегу высматривал новое укрытие. Он старался сделать так, чтобы в него было как можно труднее попасть, отчетливо сознавая при этом, что попасть в него вполне возможно.
Но выстрела не последовало.
Его новая позиция находилась заметно ниже, и поэтому долину было видно куда хуже. Сквозь редкую заснеженную рощицу он наблюдал лишь небольшую часть ровного поля, и по этому полю никто не двигался в сторону дома. Впрочем, человек, являвшийся его целью, был одет в камуфляж и должен был двигаться ни в коем случае не по прямой, часто затаиваясь и без особого труда укрываясь от его взгляда.
Его сердце отчаянно колотилось. В легких совсем не осталось воздуха, как будто весь кислород, имевшийся на планете, внезапно кончился.
Боб поднялся на ноги и снова кинулся вперед, в атаку неизвестно куда.
* * *
Соларатов дважды падал в снег и во второй раз чуть не лишился сознания. А когда посмотрел вперед, ему показалось, что дом нисколько не приблизился.
Его мысли путались; они не желали оставаться там, где он сейчас находился. Он вспоминал о картинках, которые видел в прицеле, о людях, которые неуклюже плелись вперед, надвигаясь на перекрестье прицела, о долгих охотах, которые ему приходилось вести в горах, в джунглях и в городах. Он вел охоты во всех этих местах и всегда одерживал победы.
Он думал о том, как долго, очень долго полз к американскому форту с мешками песка на спине, а потом вспомнил еще более ранний день, когда они все же зацепили его и через несколько минут огромный черный самолет, словно стервятник, повис в воздухе, чтобы через долю секунды разнести весь мир в клочья своими пушками.
Он думал о своих ранах; на протяжении минувших лет он был ранен не менее двадцати двух раз, причем два раза – холодным оружием: один раз это сделал анголец, а второй – женщина из отряда моджахедов. Он думал о жажде, страхе, голоде, дискомфорте. Он думал о винтовках. Он думал о прошлом и будущем, которое должно было очень скоро закончиться.
Поднявшись в очередной раз, Соларатов побрел сквозь снег, который пытался снова повалить его. Ему не было холодно. Снегопад продолжался, он даже сделался сильнее, и хлопья валили вниз и кружились в вихрях, танцевали на ветру, тяжелые сырые снежинки, точь-в-точь такие же, как в городах Восточной Европы.
"Где я?
Что случилось?
Почему это случилось?"
И тут он увидел, что находится возле дома.
Стояла полная тишина.
Согнувшись, он доковылял до двери подвала и потянул ее на себя, второй рукой извлекая из-под куртки пистолет «глок».
Ему показалось, что какой-то гвоздь мешает открыть дверь. Она готова была поддаться, но за что-то цеплялась. Соларатов потянул сильнее, найдя силы где-то в потаенных глубинах своего существа, гвоздь со скрипом разогнулся, и дверь распахнулась. За ней оказалась лесенка из трех зацементированных ступенек, на которую был навален всякий хлам.
Соларатов осторожно миновал дверной проем и шагнул в темноту, почти не осознавая того, что ему удалось сделать. Внезапно он почувствовал уверенность в себе, вновь обрел целеустремленность и точно знал, как ему поступать.
Он принялся распихивать ногами препятствия – козлы для пилки дров, велосипед, пружинный матрац от кровати, коробки со старыми газетами, – и тут дверь у него за спиной, негромко хлопнув, закрылась, оставив его в темноте. Он сделал еще один шаг, вслепую распихивая барахло и дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. В ноздри ему бил запах сырости, плесени, старой кожи и бумаги, трухлявого старого дерева.
А потом он увидел их.
Две женщины и девочка сидели, прижавшись друг к дружке, у противоположной стены, под лестницей, ведущей в дом, и плакали.
* * *
Суэггер пробирался через рощу. Вот где ему был нужен пистолет, короткое, удобное, скорострельное оружие с большой огневой мощью. Но «беретта» осталась где-то на горе, захороненная под тонной снега.
Подходя с фланга к огневой позиции снайпера, он нес винтовку, как автомат, у бедра, нацелив ее на лес.
Немного не дойдя до места, он остановился и застыл, прислушиваясь. Но оттуда не долетало ни звука, вообще ничего здесь не говорило о присутствии какой-либо жизни. Ветви деревьев и кусты, пригнувшиеся под тяжестью свежего сырого снега, причудливо изгибались, словно созданные руками современных скульпторов. В сером свете с неба летели, крутясь в порывах легкого ветерка, крупные снежинки.
Боб неслышно выдохнул – пар повис перед лицом облачком и тут же рассеялся – и медленно двинулся вперед. Если снайпер все еще находился здесь, то был хорошо укрыт и оставался невидим и неслышим.
Затем он увидел упавшее дерево и рядом с ним вытоптанное место в снегу: здесь стоял этот человек, когда стрелял вверх.
Пригнувшись, двигаясь как можно тише, Боб скользил среди деревьев, следя за тем, чтобы не задеть ни одной ветки и не уронить снег, и наконец оказался на месте, еще на мгновение замер, а потом вышел из-за прикрытия деревьев, готовый в долю секунды направить винтовку на человека. Но там никого не оказалось. Он слышал лишь свое собственное резкое дыхание, сгущающееся на морозе в туманное облачко.
Кровь рассказала ему обо всем, что произошло.
Соларатов был тяжело ранен. Его винтовка лежала на снегу, рядом валялся бинокль с дальномером. Пятно, Похожее на малиновый сироп, отмечало место, где он лежал, сбитый с ног ударом пули калибра 0,308. Здесь натекло особенно много крови.
«Я все-таки достал его!» – воскликнул про себя Боб, но ликование так и умерло в его душе, потому что уже в следующие несколько секунд он разобрался в следах и пятнах крови и увидел, что этот человек, который действительно был серьезно ранен, но пока что явно не собирался помирать, направился через рощу к дому.
В этот момент он услышал глухой звук, который мог оказаться выстрелом, но все-таки им не был. Резко обернувшись, Боб увидел за деревьями дом и небольшое облачко поднятого с земли снега, что помогло ему определить источник звука: это тяжело захлопнулась дверь подвала, и именно этот хлопок взметнул в воздух снег.
«Он там, вместе с моей семьей», – подумал Боб.
На мгновение на него нахлынул панический ужас. Ощущение было таким, словно сквозь него пропустили гладкий и невыносимо холодный кусок льда, от соприкосновения с которым все тело моментально оцепенело.
