Он схватил оружие и побежал обратно к Донни.
– Карту!
Донни выхватил карту из планшета и протянул ему.
– Отлично, – сказал Боб, – они наверняка уже пошли дальше. Мы тоже должны взять ноги в руки, обогнать их и ударить еще раз.
– Светлого времени уже маловато.
Боб взглянул на свои «Сейко». Господи, было уже без малого пять часов дня. Когда весело, время всегда летит быстро.
– Проклятье! – воскликнул он.
Им вновь овладел мгновенный приступ отчаяния. Не будет света – не будет и стрельбы. Они подойдут к месту атаки только в темноте, а тогда искусство всех снайперов мира не будет стоить и плевка.
– Проклятье, – повторил он.
Разум Боба был в такой степени затуманен горячкой боя, неимоверным выбросом адреналина и усталостью, что не мог работать должным образом. Суэггер смутно соображал, что упустил что-то из виду, как будто он оставил добрую половину своего IQ
[37]
на вершине этого отвратительного невысокого бугра. Это Донни, не говоря ни слова, передвинул вперед один из прицепленных к поясу подсумков, открыл его и вынул оружие, похожее на маленький детский пугач с толстым дулом, и пригоршню осветительных ракет «белая звезда» – подсумок был битком набит ими.
– Ракеты, – сказал он. – Ты сможешь стрелять при их свете?
– Если я что-нибудь увижу, – ответил Боб, – то попаду.
* * *
Они торопливо шли вперед в сгущавшихся сумерках сквозь слоновую траву, росшую среди невысоких пригорков, ни на мгновение не забывая, что движутся параллельно большому вражескому отряду, все время помня о том, что поблизости должны быть другие патрули. Как только северовьетнамцы выяснят, что их разведывательная группа погибла, они скорее всего тут же вышлют против американцев новый отряд, побольше.
Они двигались шаткой рысцой сквозь туман, становившийся гуще из-за усталости и боли. Рука Боба мозжила все сильнее, а у него не было не то что болеутоляющих средств, но даже простого аспирина. Голова у него болела, а ноги с каждым шагом все сильнее подкашивались. Они следовали компасным курсом, повторно проверяя азимут каждый раз, когда огибали очередной бугор. Слоновая трава была здесь очень высокой и хорошо укрывала их, зато резала беспощадно. Воды у них осталось совсем мало, зато Боб даже в густых сумерках видел, что тучи не думают расходиться и все так же нависают над самой землей. Вскоре хлынул яростный проливной дождь, и от первых же капель обоих пронзило лютым холодом. Очень скоро выяснилось, что они больше не могут бежать; теперь они, спотыкаясь и поскальзываясь, ковыляли вслепую, два голодных, смертельно уставших, с головы до ног перемазанных в грязи человека, движимых одной лишь верой и силой воли и стремящихся к цели, которой уже, возможно, не существовало.
Боб начал замечать, что его мысли разбегаются; он пытался сосредоточиться на предстоящей работе, но ему никак это не удавалось. Возле очередной кучки деревьев он остановился.
– Мне нужно передохнуть, – сказал он.
– Мы несемся, как угорелые, – согласился Донни.
Боб опустился в траву.
– Ты потерял много крови.
– Я в полном порядке. Просто мне нужно немного отдохнуть.
– У меня осталось немного воды. На, попей.
– А что ты будешь пить?
– Мне не придется стрелять. Я буду только пускать ракеты. А тебе предстоит стрельба. Так что пей.
– Кто бы подумал, что под этим чертовым дождем мы будем мучиться от жажды?
– У меня такое ощущение, будто я только что отыграл два футбольных матча без единого перерыва или тайм-аута. Просто два матча подряд.
– Ох, парень... – протянул Боб. Он взял у Донни флягу, набрал полный рот воды и проглотил, с наслаждением чувствуя, как холодная влага стекает по его пересохшему пылающему горлу.
– После этого я просплю целый месяц, – мечтательно сказал Донни.
– Нет, – ответил Боб, – после этого ты пойдешь на вокзал, сядешь в поезд и – ту-ту – поедешь к своей жене, пусть даже мне придется отправиться к какому-нибудь из этих проклятущих генералов и дать ему хорошего пинка под зад.
Уже почти стемнело. Где-то начали перекликаться птицы: джунгли начинались совсем неподалеку, сразу за грядой холмов. И все же можно было подумать, что в мире не осталось ничего живого; снова им казалось, что они одни во всем мире, затерянные среди холмов, застрявшие в этом скорбном ландшафте.
Внезапно Боба осенило.
– У меня идея! – воскликнул он. – Ты взял скотч? У тебя он с собой? Я, кажется, говорил тебе...
Донни сунул руку в объемистый карман своих камуфляжных брюк, немного порылся там и вытащил моток тёмно-серой матерчатой изоляционной ленты.
– Как, сойдет вместо скотча?
– Да, именно то, что нужно. Ладно... А теперь... теперь твою трубу. Черт возьми, только не говори мне, что ты бросил трубу. Ты ведь не оставил ее вместе со всем снаряжением?
– Не дождешься, – флегматично ответил Донни. – У меня с собой все, кроме вертолета. М-м-м... секундочку... ванна, палатка, бомбардировщик «фантом», батальонная столовая... Ах, да, вот она.
Он снял с плеча висевший на ремне зеленый трубчатый чехол с крышками с обеих сторон, в котором хранилась применяемая для корректировки стрельбы двадцатикратная подзорная труба М-49 и треножник, без которого пользоваться трубой было почти невозможно. Труба применялась для того, чтобы контролировать попадания в по-настоящему удаленные цели.
Донни протянул чехол с трубой Суэггеру.
– И что дальше?
– Ты только смотри; я все сделаю сам.
Боб алчно схватил футляр, отвинтил крышку и вытащил металлический телескоп уныло-зеленого цвета с приделанным к нему сложенным трехногим штативом. Все это устройство стоило Корпусу морской пехоты ровно тысячу долларов.
– Ведь правда, хорошая штука? – спросил Боб.
А в следующее мгновение он с силой трахнул тонкой линзой о дуло винтовки Донни; стекло тут же рассыпалось в алмазную пыль. Боб на всю длину насадил трубу на ствол винтовки, выдавив все находившиеся внутри нежные механизмы для фокусировки и остатки стекла, и несколько раз повернул. Отвинтил и выбросил треногу. Потом он взял парусиновый чехол, достал свой «рэндолл сервайвер» и принялся за дело.
– Что ты делаешь? – поинтересовался Донни.
– Можешь не ломать голову. Лучше почисти, как следует, мою винтовку. На сегодня все правила отменяются. И торопись, Свинина, нам нужно очень и очень поторапливаться.
Донни быстро взялся за дело: прочистил ствол, забитый травой и землей, вынул затвор и тщательно обтер его от набившейся туда грязи. Не прошло и нескольких минут, как винтовка оказалась готова к стрельбе. Оглянувшись, он увидел, что Боб отделил один конец от чехла, а в крышке на другом конце прорезал небольшое отверстие. Получилась зеленая кишка длиной около тридцати сантиметров, в которую Боб вложил корпус от корректировочной трубы.
