— К тому же шериф Уэллс сейчас на месте, а вы, наверное, хотите с ним познакомиться, мистер Свэггер?
— Да, мэм.
— Итак, хорошая новость заключается в том, что мы получили ответ на запрос о краске и покрышках. Он только что пришел из криминалистической лаборатории полиции штата в Ноксвилле.
Достав папку, озаглавленную «СВЭГГЕР НИКИ, ОТЧЕТ О ПРОИСШЕСТВИИ СФ-112», Тельма раскрыла ее и вынула листок, пришедший по факсу.
— Наши эксперты определили, что эта краска, называемая «серебристый кобальт», используется корпорацией «Крайслер», в том числе при покраске моделей «додж чарджер», «магнум» и «крайслер-триста», самых мощных машин. Покрышки — обычные «Гудьир пятьдесят девять-эф», и черт меня побери, если такие же в точности не стояли на одной машине, угнанной на прошлой неделе, «чарджере» выпуска две тысячи пятого года. В это время года в наших краях пропадает много «чарджеров», потому что «чарджеры» неизменно показывают высокие результаты в гонках НАСКАР и все наши подростки помешаны на них. Так вот, этот «чарджер» был угнан в Бристоле, и, по моим предположениям, юнец, угнавший его, напился и отправился искать, кого бы припугнуть. Как я уже говорила, мои стукачи работают. Разумеется, я разошлю ориентировку, но угнанные машины редко отгоняют в ремонтные мастерские, так что это вряд ли принесет плоды. Машину, скорее всего, бросили где-нибудь в глухом лесу, и, если это так, мы, может быть, найдем ее, а может быть, и не найдем, и, если мы ее найдем, нам, может быть, удастся снять отпечатки пальцев, а может быть, и не удастся, и, если нам удастся снять отпечатки, может быть, мы привяжем машину к аварии, а может быть, и не привяжем. Скорее всего, не привяжем. Но я знаю, кто в наших краях угоняет машины, и сейчас этим занимаются мои ребята, с которыми вы не пойдете в ресторан и не отпустите свою дочь на свидание. Так что не сомневаюсь, рано или поздно у нас будет фамилия, и тогда мы отправимся к этому человеку в гости.
— Надеюсь, вы захватите меня с собой.
— Мистер Свэггер, не задумали ли вы устроить этому лихачу хорошую взбучку? Мы не можем этого допустить, и если вы…
— Нет-нет, мэм, такой старик, как я? Что вы, мэм. Я знаю свое место. Просто мне хочется по возможности принять участие в деле.
— Что ж, посмотрим. Ничего не могу обещать. Наверное, ничего хорошего в этом не будет, но у меня есть дурацкая склонность принимать ошибочные решения. Теперь ближе к делу. Когда ваша дочь придет в сознание, мы обязательно должны будем с ней побеседовать. Что говорят врачи?
Боб вкратце рассказал, как обстоят дела со здоровьем Ники, умолчав о том, что он перевел ее в другую клинику, умолчав также о результатах собственных независимых расследований.
— Сэр, вы сообщите мне, когда ваша дочь будет в состоянии ответить на наши вопросы? Я знаю, что вы перевели ее в другую больницу, и я даже не буду спрашивать, в какую именно, потому что это ваше дело, но вы должны будете позвонить мне, когда ваша дочь сможет говорить.
— Вижу, вы ничего не упускаете, детектив.
— Постоянно что-нибудь упускаю, но стараюсь этого не делать. Я должна следить за всем, вот за что мне платят деньги.
Тельма Филдинг улыбнулась, ее лицо озарилось, и Боб увидел, что она чертовски привлекательная женщина.
— Ну хорошо, — сказала Тельма, — а теперь давайте пойдем к моему боссу.
В кабинете все кричало о войне. Война была на фотографиях, на которых офицер в ладном камуфляже стоял перед развалинами на Ближнем Востоке, перед огромными машинами, пышущими войной, ощетинившимися пушками и пулеметами, летающими и ползающими на гусеницах, в желто-бурой пустынной защитной окраске. О войне говорила колодка с медалями на стене, самой важной из которых была «Серебряная звезда», но кроме нее были еще три другие — впечатляющая коллекция человека, побывавшего в горячих местах, не раз ходившего под пулями и оставшегося в живых, чтобы об этом рассказать.
Шериф Уэллс был высокий, худой, крепкий и загорелый, с коротко стриженными седеющими волосами, темными проницательными глазами и неспешными, даже ленивыми манерами, словно говорившими, что он многое повидал на своем веку и теперь его на этом свете уже мало что удивит. Он был в коричневом мундире местной полиции округа Джонсон, с золотой звездой на груди и табельным «глоком» в кобуре, а также с обычным набором сотрудника полиции: рацией с микрофоном на витом проводе, закрепленном на воротнике рубашки, шоковым пистолетом, наручниками. Шериф не расставался ни с чем, потому что должен был на собственном примере показывать своим людям, что однажды все это может спасти чью-то жизнь. Это снаряжение нужно носить постоянно, и тут не может быть никаких вопросов; об удобстве речи не идет.
— Здравствуйте, мистер Свэггер, — сказал Уэллс, крепко пожимая Бобу руку и глядя ему прямо в глаза, не отводя взгляд, но и не заискивая. — Рад с вами познакомиться, хотя, разумеется, хотелось бы, чтобы это произошло не при таких прискорбных обстоятельствах. Как в настоящий момент дела у вашей дочери?
Боб ответил ему четко, кратко и по существу, словно снова был на военной службе и докладывал своему начальнику.
— Что ж, все мы надеемся, что она поправится. Полагаю, следователь Филдинг держит вас в курсе всех наших усилий. Если вам потребуется какая-либо помощь, пожалуйста, смело обращайтесь к нам. Иногда последствия преступления тяжелее сказываются на близких родственниках жертвы, чем на самой жертве. Я знаю, какую боль причиняет родителям мысль о том, что кто-то сделал больно их ребенку. Так что, пожалуйста, не стесняйтесь звонить нам. Со своей стороны мы будем делать все возможное, чтобы постоянно держать с вами связь. Я знаю, как это тяжело, когда проходят недели, а от полиции нет никаких известий. Я приказал всем своим сотрудникам раз в неделю звонить жертвам преступлений или их близким и докладывать о ходе расследования или судебного разбирательства. Такова наша политика, и, наверное, вы уже догадались, что, хотя по должности я теперь шериф, в душе я по-прежнему остался полковником и мои приказы выполняются неукоснительно.
— Вижу, шериф, вы привыкли говорить прямо. Могу я задать вам один-два прямых вопроса, чтобы успокоить душу?
— Конечно можете. Спрашивайте, мистер Свэггер.
— Я уже говорил об этом со следователем Филдинг. Мне известно, что вы сейчас полностью поглощены борьбой с метамфетаминовыми лабораториями, а тут еще эта большая гонка в Бристоле, и вас обязательно привлекут к обеспечению безопасности такого шумного сборища. Вот я и беспокоюсь: хватит ли у вас времени, чтобы внимательно заниматься делом моей дочери?
— Действительно, главная наша проблема — нехватка людей, да к тому же эта проклятая угольная пыль повсюду. Учитывая численность личного состава, очень непросто патрулировать округ площадью несколько сотен квадратных миль, в основном гор, поросших густыми лесами, и еще проблемы с наркотиками и эти чертовы гонки. Так что работы у нас по горло. Но заверяю вас, что в своем управлении я поставил дело на профессиональную основу, и мы уделим происшествию с вашей дочерью все наше внимание, насколько это позволит время. Мой девиз: в моем управлении никаких второстепенных дел. В округе Джонсон каждое дело имеет первостепенную важность. Даю слово.
