Она не произнесла ни слова.
– Мэрион, у тебя потрясенный вид. Послушай, там был настоящий ад. Люди гибли пачками. Стало известно, что северяне объявили за наши головы награду в пятьдесят тысяч пиастров. Никто не знал, что случится через минуту, и когда мы выходили с нунгами в дальние рейды, то понятия не имели, вернемся назад или нет. Это были нелегкие времена, тяжелые времена, а теперь о них уже никто и не вспоминает, всем плевать. Тогда казалось смешным многое, что сейчас таким совсем не кажется.
Ее потрясенный вид задел его. Чем, по ее мнению, Френчи занимался все эти годы?
– Я понятия не имела, что там творились такие зверства.
– Прости, Мэрион. Я не хотел разбивать твои иллюзии.
– Я могу быть страшной ханжой, да? Это не твоя вина. Как ты сказал, тогда были другие времена. Но что значит «найди»?
И в самом деле, что это значит?
– Я не совсем понимаю, что он под этим подразумевал. Может быть, он имел в виду «вспомни» или что-нибудь в этом роде? Он хотел сказать: «Вспомни былые времена».
– Ох, Пол, вы с Френчи жили в таком странном мире. Я рада, что не соприкасаюсь с ним. А вот и моя машина.
За разговором они дошли до невысокой кирпичной стены, которая отделяла кладбище от Форт-Майера. Прямо за ней, на площадке для армейских машин, стояла грязная желтая «тойота».
Мэрион улыбнулась, и лицо ее на миг просветлело. Когда-то она была настоящей красавицей, тогда как Френчи всегда оставался на редкость уродлив, и Чарди нередко поражался, как это он умудрился завоевать сердце такой хорошенькой женщины.
– Очень здорово было увидеться с тобой, Пол. Я так рада, что появилась здесь. Приятно было на время окунуться в прошлое. Мне очень не хватает Френчи, Пол. Очень.
Он испугался, как бы она не расплакалась, и быстро проговорил:
– И мне тоже, Мэрион.
– Позванивай мне время от времени, если будет желание. Моего мужа зовут Брайан Доулп. – Она произнесла имя по буквам. – Мы живем в пригороде, в местечке Колумбия. Примерно посередине между Балтимором и Вашингтоном. Там очень мило.
– Хорошо, Мэрион. Рад был встретить тебя. Правда.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Тебя подбросить куда-нибудь?
– Спасибо, у меня там машина. – Он махнул рукой куда-то в направлении Мэриленда и Северного полюса.
– Что ж, тогда счастливо.
– До свидания, Мэрион.
Она села в машину, быстро завела мотор и растворилась в потоке автомобилей.
Чарди зашагал по кладбищу обратно, высокий бородатый мужчина, пригибаясь от ветра и пряча руки в карманы. Он надел очки. Кладбище уже опустело, если не считать нескольких туристов. Он шел между могилами погибших за Америку, думая о своих собственных утратах.
Глава 20
Чарди сидел на заднем сиденье рядом с Ланаханом, а какая-то мелкая сошка из управления – юнец, которого ему не представили, – вез их по Висконсин-авеню во все более и более оживленном потоке машин.
– В четыре пятьдесят пять машина отвезет вас в аэропорт Нэшнл, – бубнил Ланахан. – Вас будут прикрывать всю дорогу, Пол: резервные подразделения, контрольные точки, эскорт, все дела.
– Прямо как в Бостоне, Майлз?
Ланахан продолжал:
– В шесть вы будете в самолете на Чикаго. Посадка в аэропорту Мейгс, на озере, а не в О'Хара. Оттуда рукой подать до гостиницы «Риц-Карлтон» в Уотер-тауэр-плейс, где состоится конференция; там для вас забронирован номер.
– Майлз, я не думаю, чтобы из меня вышел хороший телохранитель.
– Послушайте, Пол, мне казалось, Йост высказался по этому поводу более чем ясно. Нам всем сейчас не хватало только, чтобы ваш курдский дружок укокошил Данцига. Мы намерены взять его. Мы собираемся расставить такую сеть, сквозь которую ему нипочем не проникнуть. Но если ему это удастся, Пол, если он все-таки проскользнет – вы будете рядом, вы узнаете его. Не забывайте, кроме вас, никто не знает его в лицо. Вы прожили с ним в горах бок о бок больше года. Ствол у вас при себе?
Чарди кивнул. Слева, под мышкой, словно летучая мышь, висел в кобуре автоматический «смит-и-вессон» тридцать девятой модели.
– Вы когда-нибудь стреляли из девятимиллиметрового?
– Я стрелял из всего, Майлз.
– Прекрасно. А теперь я проинструктирую вас относительно Данцига.
Ланахан был сама любезность. Замазанные прыщи у него на лице сегодня выглядели особенно устрашающе – красные, воспаленные. Затылок не видел парикмахера, наверное, с последней эпохи динозавров. Плечи мятого синего костюма усеивали хлопья перхоти. Говоря, он жестикулировал в воздухе короткими бородавчатыми пальцами. Но в глазах светился поразительный своеобразный ум. У него были маленькие проницательные ирландские глаза, городские глаза. Мало что могло ускользнуть от Майлза. Он настойчиво продолжал наставлять Чарди:
– Говорят, Данциг может быть очень обаятельным. Он любит поговорить, таким образом он подчиняет себе людей – заговаривает их до беспамятства. Так что смотрите в оба. А не то он зачарует вас.
Чарди вспомнил о Джозефе Данциге, о сотнях тысяч его изображений: по телевизору, в книгах – он был повсюду, как на обоях. Разумеется, все это было несколько лет назад, во время его службы и непосредственно после нее. Но шлейф известности должен был тянуться за ним до сих пор. И все же Чарди понимал, что будет питать к нему неприязнь сродни той, что пехота испытывает к генералам.
Было время, когда по слову Данцига сворачивались целые операции: деньги, планы, документы, должностные лица, обеспечение тыла, специалисты на местах. И как правило, кого-то сдавали, обычно из отдела спецопераций – вроде Чарди. Вроде Ники Уэлча, сгинувшего в Лаосе. Тони Чин тоже остался в Лаосе: страшная рана в груди, долгая и мучительная смерть. Или это была Камбоджа? Чарди не помнил. А Стэн Моррис? Он ведь наглотался какой-то дряни в Анголе, во время Африканской операции, и съехал с катушек. Да.
И в каждой из этих афер итог был один и тот же. В критический миг Данциг давал отбой. Он видел, что издержки растут, и шел на попятный, а Ники, Тони, Стэна и прочих, получалось, угробили ни за что. Как ни за что были все мучения Чарди во время «Саладина II». Классический пример. Однажды, в спецшколе в Панаме, он вместе с кучкой других инструкторов, ветеранов отдела спецопераций, попытался подсчитать, сколько же человек погибло из-за манеры Данцига вести дела. Список оказался немалым.
– Послушайте, Пол, лучше всего вести себя с ним, как робот. Он будет пытаться довести вас; ему нравится доводить людей. Или будет сплетничать – это ему тоже нравится. Или попытается заставить вас поставлять ему женщин. Говорят, в последнее время он до этого дела сам не свой. Ни одной юбки не пропускает. В любом случае, он попытается подчинить вас своей власти, поработить вас. Такой уж он человек. Если вы ему понравитесь, если он проникнется к вам симпатией, он уничтожит вас. Йост говорит, лучшая тактика – мило улыбаться, какие бы вопиющие вещи он ни говорил. Не пытайтесь одержать над ним верх или сойтись с ним на короткую ногу. Он сожрет вас с потрохами и не подавится, ясно?
