Хлебнул? Чего?
Но спрашивать Ланахан не стал, просто уставился на Чарди сердитым взглядом.
– Крысятам, вроде Йоста, не по зубам ловить героев вроде Улу Бега, – проговорил он наконец.
– Что-то в этом роде.
– Чарди, это все чушь собачья. Дурацкое убеждение, совершенно детское. Романтический бред, миф. Ерунда с начала до конца. На Улу Бега охотятся люди, вооруженные компьютерами, хитрой электроникой и оптикой. И человеческими ресурсами. У них полная свобода действий. Все, что угодно. Сколько хочешь пушечного мяса. Полное управление пушечного мяса. Вы прямо делаете из него благородного героя-одиночку, которого может одолеть только другой такой же герой с чистой душой. Мы все-таки живем не в прошлом веке – он, если вы еще не заметили, некоторое время назад закончился.
– Ладно, Майлз. Не говори потом, что я тебя не предупреждал. Ты мне почти нравишься. Ты так хочешь добиться успеха.
– Хватит, Пол.
– Ты хочешь вырваться наверх. Примазаться к гарвардским мальчикам.
– Хватит об этом говорить, Пол. Я должен сообщить Йосту, где вы. Советую вам отправиться туда, где вам положено находиться.
Нет, Чарди не станет говорить Майлзу о Тревитте. Потому что у Тревитта не было официального разрешения работать в Мексике, и потом не оберешься проблем, если вдруг окажется, что Тревитт проводил в Мексике какую-то операцию, категорически запрещенную Йостом.
Но тут крылось еще кое-что. И это, пожалуй, доставляло Чарди наибольшее удовольствие и лучше всего объясняло его решение: впервые за все время ему было известно что-то такое, чего они не знали.
Надо дать Тревитту какое-то время, пространство для маневра. Может, он что-нибудь и накопает. Но что? Или кого?
Чарди улыбнулся.
«Я, пожалуй, ставлю на Тревитта, – подумал он. – Мечтателя, едва вышедшего из школьного возраста, полного безумных, бредовых представлений о приключениях. Отягощенного легендами, бредящего героями – настоящего фаната, настолько не похожего на трезвомыслящего, мрачного, бесцеремонного коротышку Майлза, насколько это вообще возможно. Тревитт – это воплощенное рвение и лопоухая щенячья любовь».
Чарди подумал о всех тех ребятах, которым он прикрывал спину и которые прикрывали спину ему. О героях, начиная с Френчи Шорта, которые плохо кончили. А он тут со своими ставками на Тревитта.
– Что тут смешного, Пол?
– Не знаю. Все, Майлз. Ты, я, все.
Но Майлз не улыбнулся.
– Поезжайте, Пол. Большой Человек ждет. И советую вам быть готовым в эти выходные сняться с места. Будет работенка.
Чарди обернулся, уязвленный.
– Я думал, он будет сидеть дома.
У него были планы на эти выходные.
– Только что выяснилось, что нет. Впрочем, может быть, Йосту повезет раньше.
– Не повезет.
– Не волнуйтесь. Вы полетите в Бостон.
Глава 25
Ее звали Ли. Его имени она не спрашивала. На второй день она начала называть его Джим. Он не спрашивал почему.
Ли была высокой крепкой женщиной с широко расставленными шалыми глазами, приплюснутым носом и длинными пальцами, которые оказались на удивление розовыми с обратной стороны. Волосы она стригла коротко, по-мальчишески, и у нее имелись три чудесных парика – рыжий, желтый и угольно-черный, – которые она надевала в зависимости от настроения. Кожа у нее была коричневая, почти желтая. Держалась Ли серьезно и степенно – до тех пор, пока не пропускала несколько стаканчиков вина, что случалось каждый вечер. Тогда она принималась хохотать и прыскать, как разболтанная девчонка.
Работала она в каком-то «Райксе»,
[34]
в отделе (как она сама это называла) уцененки. Но он так и не смог взять в толк, что собой представляет этот «Райкс» и что такое эта уцененка. Должно быть, это заведение имело какое-то отношение к одежде, потому что она принесла ему кое-что: костюм, какие носят американские бизнесмены, плащ, щегольскую шляпу.
– Это тебе, милый, – сказала она.
Он взглянул на подарок. Ему нельзя иметь гардероб, потому что нужно передвигаться быстро. Нельзя обременять себя багажом, роскошью. Богатство не интересовало его. Он обернулся и взглянул на чернокожую женщину. Ее лицо было оживленным.
– Очень красиво, Ли. Но я не могу это носить.
– Но почему, милый? Я хочу, чтобы ты хорошо выглядел. Ты видный мужчина, рослый и крепкий.
Она уже успела хлопнуть несколько стаканов вина.
– Ли, – сказал он. – Я не могу больше у тебя оставаться. Мне нужно дальше.
– Почему такая спешка, Джим?
– Э-э.
Он отвечал ей уклончиво. Не потому, что не доверял, просто понимал, что никогда не сможет все объяснить. На это уйдет слишком много времени, слишком далеко в прошлое придется углубиться.
– Мне нужно в одно место. Повидаться с одним человеком.
– Ты что-то задумал. – Она оглушительно расхохоталась. – Что-то нехорошее. Я уже видела такое выражение, как у тебя. Я много лет подряд его вижу. Как у кого-то, кто хочет спереть что-то у другого человека. Смотри только не попадись, слышишь?
В этом была вся Ли: она никого не судила. Он вошел в ее жизнь так гладко, как будто для нее не было в этом ничего необычного, как будто она только и делала, что подбирала на улице истекающих кровью мужчин и приводила их к себе домой. Она не просила ни о чем, кроме его общества, и если он никогда не выходил за порог, если у него не было прошлого и он не хотел говорить о будущем, кроме как в самых сдержанных и обтекаемых выражениях, значит, она принимала это.
– Почему, Ли? Почему ты помогла мне? Я ничем не могу тебе отплатить.
– Милый, ты кое-кого мне напоминаешь. «Они украли у меня бумажник», – она передразнила его голос, – и давай нестись вверх по холму, как будто тебе жить надоело. А через минуту ты спускаешься обратно. Никогда не видела ничего подобного после того, как мой братишка вздул мальца шерифа Газери, Чарли, в пятьдесят восьмом, в Западной Виргинии. Все твердят: «Бобби, он от тебя мокрого места не оставит». А Бобби знай себе отвечает: «Он украл у меня деньги», идет прямиком к его дому, разделывает щенка под орех и получает обратно все до цента. В тех местах никто не видел ничего подобного многие годы.
Она снова засмеялась своим давним воспоминаниям.
Судя по всему, этот Бобби был второй Джарди.
– Храбрый человек. Он был солдат, твой брат Бобби?
– О, Бобби был чудо что такое. В пятьдесят седьмом он выиграл забег на пятьдесят метров на соревнованиях школ Западной Виргинии. Да, вот такой у меня был братишка, чудо что такое. Белые сказали, что он их ограбил. Ну, его сразу в тюрьму, в Моргантаун. А там кто-то пырнул его ножом. И трех недель там не просидел, как его убили.
