Ведь детское восприятие мира — совершенно уникально. Тут любое удивленное слово — будто Божья роса. На детей у меня в компьютере целое «досье» хранится.
Некоторыми перлами могу поделиться.
* * *
Димка (три года) все время клянчит у меня брата или сестру.
— Купи, — просит, — купи…
Я отговариваюсь, что денег нет совсем… Однажды за ужином в компании взрослых он вдруг объявляет:
— А мама меня обманула насчет что детей дорого купить…
За столом воцаряется заинтересованная тишина. Взрослые решили, что сейчас, просвещенный кем-то во дворе, Димка поведает, наконец, откуда берутся дети.
— Обманула, — горько продолжил он, — говорила — «нет денег, нет денег»… А я сегодня видел — у нее в кошельке много денежек…
* * *
Он совсем отчаялся заполучить хоть какую-нибудь завалящую сестру. Мне тоже надоело его нытье.
— Слушай, Димка, давай лучше купим собаку! — вдруг осеняет меня. Он даже не меняет плаксивое выражение лица. Говорит безнадежным тоном:
— Да-а! Я зна-а-ю… Ты все обещаешь, обещаешь… а сама ни ребенка, ни собаку не рожаешь…
* * *
Я забрала Димку из детсада пораньше, после обеда. Пока мы шли к остановке, он подробно и любовно перечислял — что давали на обед. Вечером, когда дурачась, я сгребла его в охапку и стала тискать, он с возмущением воскликнул:
— Осторожно!!! Не жми на живот, у меня же там обед!
* * *
Уже засыпая, трехлетний Димка говорит мечтательно: — Я вырасту, буду печатать на машинке, заработаю много денег и стану таксистом… Тебя буду целый день катать. И бабулю. А деда в машину не пущу — он же с собакой…
* * *
У меня очередной аврал. Сижу, печатаю. Димка (4 года) говорит:
— Ну, давай, пойдем погуляем. Я спрошу у тебя, почему листья падают. Должен же человек иногда разговаривать с мамой…
* * *
Я говорю четырехлетнему Димке:
— Только попробуй своей палкой поцарапать новый шкаф. Я тебя убью!
Он мне на это отвечает проникновенно:
— Зачем же убивать хорошего человека?
* * *
У Димки стоматит. После тяжелой борьбы мне удалось смазать ему рот синькой. Он наревелся и говорит — зареванный, синим ртом:
— Тебе не меня наплювать… Вот найду себе другую женщину…
* * *
С утра у нас в подъезде работают плотники — меняют входную дверь.
Димка крутится у них под ногами, суетится — «помогает», то есть, подает инструменты, ведет задушевные беседы, даже два раза прибегал за водой — носил им пить. За усердие плотники подарили ему дощечки. Он ворвался в квартиру воодушевленный, деятельный:
— Мама, дай мне молоток и гвозди, я буду делать самолет! Танк! Машину!
Я выдаю ему молоток и несколько гвоздей, он усаживается в кухне работать. Я сижу за пишущей машинкой в соседней комнате, и слышу, как минут пятнадцать он тюкает молотком, беседуя сам с собой, охает, ушибается. Очевидно, дело не слишком клеится, потому что минут через двадцать я слышу его голос, все еще деятельный:
— Нет! Лучше я просто сделаю наш! советский! крест!
* * *
Когда я чего-то не разрешаю ему, или не покупаю, или просто настроение у него не очень, он садится на диван, смотрит мрачно в стену и говорит с тяжелым вздохом:
— Я, наверное, буду кричать…
* * *
Я сижу за машинкой, работаю. Димка (4 года) с утра не пошел в садик, уши болели, и сейчас совершенно не знает, как ему убить время — слоняется по квартире и морочит мне голову. Просит то яблоко, то виноград… Наконец усаживается на диван напротив меня с кистью винограда в руке и ест, отрывая по одной ягодке. Я время от времени исподлобья посматриваю в его сторону, потом спрашиваю:
— Чем ты собираешься заняться?
Он долго не отвечает, наконец говорит веско, несуетно:
— Доем виноград… Потом задумаюсь…
* * *
Димка (6 лет) выпросил денег на мороженое, ушел и вернулся через полчаса зареванный и злой. Говорит — Тимур съел все его мороженое. Я, тертый калач, пытаюсь прояснить ход событий, и, мало-помалу выстраиваются все детали происшедшего: Дима встретил Тимура во дворе и дал тому лизнуть мороженого. Тот лизал, лизал и долизал до палочки.
— Что ж ты стоял и смотрел, как дурак? — спросила я.
Он понурился, видно пытаясь понять, что же это с ним произошло, потом проговорил:
— Нe знаю. Доброта напала…
* * *
— Мама, у меня к тебе два вопроса, — говорит он решительно.
Я, нехотя отрываясь от рукописи:
— Ну?
— Что такое «позвоночник», и что такое «дружба навеки»?
* * *
Димка, мечтательно:
— Без тебя бы жить…! Хул-лигани-и-ить, без-зобра-азить!
* * *
— Мама, ты какие отметки получала?
— Хорошие. Пятерки и четверки.
— А где твой портфель?
— Ну-у, Димочка, он стал старый, и я его выбросила.
Он, пораженно, возмущенно:
— Вместе с отметками выбросила?!
* * *
Я ему говорю:
— Скоро пойдешь в школу, будешь учиться…
— Я не хочу учиться… — тон безнадежный, знает, что все равно пропал.
— Вот-вот, придется оставить это «хочу — не хочу», станешь ответственным человеком.
— Я не хочу быть ответственным человеком. Хочу быть бездельником.
И взгляд ясный и честный…
* * *
Шестиклассник Дима — бездельник феерический: делает вид, что учит урок по зоологии. Ходит по квартире и бубнит одну фразу: «Зеленая эвглена не может размножаться в неблагоприятных условиях».
Вдруг замечает мой ироничный взгляд.
— Что ты смеешься?! Вот ты, мама, ты могла бы размножаться в неблагоприятных условиях?!
