Время приближалось к четырем часам дня, скоро совещание у главного редактора, и до сих пор ничего…
— О, Дэвид, тут конверт для тебя, я как-то забыла, — сказала Джуди Мессинг, исполнявшая обязанности секретарши.
Дэвид взял большой конверт из плотной бумаги и шумно вздохнул.
Так, может, это как раз то, что нужно.
Он ощупал конверт — да, кажется, внутри действительно лист толстой бумаги, такой, на какой печатают фотоснимки.
— Дэвид, совещание у главного. Не опаздывай, — напомнил кто-то из коллег, проходя мимо. — Тебе будут петь дифирамбы.
— Не могу. Мне только что принесли важные документы.
Дэвид смотрел, как журналисты собираются в зале совещаний. Распоряжался заместитель редактора, а сам главный сидел в стороне, скрывшись за узкими дольками очков для чтения — своего неизменного атрибута на протяжении вот уже более двадцати лет. Дэвид наблюдал за происходящим сквозь стеклянную перегородку: для него это была пантомима без слов, журналисты по очереди представляли свой материал, а главный выслушивал их, или одобрительно кивая, или недовольно хмурясь. Как всегда, было много смеха: умные люди, работающие в редакции, наслаждались обществом друг друга; в воздухе витала атмосфера общих ценностей, дружеской сплоченности, юмора, преданности профессиональному долгу и, конечно, честолюбия.
Дэвиду казалось, что он перерос все это.
«Я поднялся неизмеримо выше», — думал он.
Итак, сейчас самое подходящее время. Дэвид оглянулся: поблизости никого; кто-то слушает и записывает, кто-то общается по телефону, договариваясь о важной встрече, Джек Симс, известный нахал, бойкотирует совещание, как он делал последние двадцать лет, сотрудники из группы проверки прильнули к экранам компьютеров — тра-та-та, все та же добрая старая картинка. Господи, как же он все это любит. Ему пришлось биться всю свою жизнь, чтобы попасть сюда, и так долго цель казалась недостижимой, но теперь он наконец работает в редакции самой крупной газеты из всех, что когда-либо выходили в свет, в самом большом, самом бурном городе на земле, с ним считаются, здесь он свой, часть общего дела, в которое он вносит ощутимый вклад. Однако вид у столицы империи был довольно потрепанный: продолжая расхожие сравнения, редакция, украшенная политическими плакатами начала двадцатого века, выглядела, как второразрядный филиал страховой компании. Здесь имелось почетное место с особо удачными передовицами, но в основном царила жизнерадостная деловитость офиса нового типа: повсюду горы мусора, стопки мусора, груды мусора, маленькие подарки, которые почему-то всегда присылают журналистам, и поднимающие боевой дух напутствия от таких мэтров профессии, как Менкен, Либлинг и Бейкер.
[54]
Последний выражался особенно красноречиво:
Вопрос: Мистер Бейкер, как вы поступаете, если, подготовив материал, вдруг понимаете, что это не то, что получилось плохо, что материал неудачный?
Ответ: Публикую его.
Дэвида неизменно веселило это откровенное признание. Так или иначе, он вскрыл конверт, достал лист бумаги и убедился, что это действительно фотография, но только лежащая изображением вниз. Перевернув ее, Дэвид жадно принялся рассматривать детали.
Первым делом в глаза бросалась мишень. Дэвид ожидал увидеть обычное черное «яблочко», однако этот рисунок был не совсем понятен: доминирующее место на нем занимал жирный черный квадрат размером где-то три на три дюйма. Вокруг расходились концентрические окружности — «мишень» в обычном понимании. Присмотревшись, Дэвид смог разобрать надпись вверху: «Официальная тестовая мишень на дистанции 300 ярдов». Пусть будет так. Лист с мишенью был закреплен в рамке. Пулевые отверстия находились не в центре окружностей и даже не в квадрате, а левее его, где-то на десять часов, в третьем кольце. Все пули дружно ушли в сторону, однако трое мужчин, обступивших мишень, не скрывали своего удовлетворения.
Один из них определенно был Ником Мемфисом, без пиджака, с закатанными рукавами и ослабленным узлом галстука. Он держал большое ружье, винтовку с закрепленной сверху трубкой, впечатляющим устройством с выступами и колесиками, чем-то напоминающую фотоаппарат, если бы фотоаппарат имел форму не коробки, а трубки. Винтовка выглядела массивной; она была не автоматической, с ручкой, затвором, вентиляцией охлаждения и рожковым магазином, а скорее как охотничий карабин, но только как бы распухшая, словно накачанная стероидами, черная, как и оптический прицел. Ник поставил винтовку, прислонив ее к своему колену, сам он сидел на корточках перед пятью пулевыми пробоинами, образовавшими маленькое созвездие. Дэвид разглядел слова рядом с отверстиями, написанные черным маркером:
«Ник Мемфис, 300 ярдов, ФН модель ПСВ, патрон .308 „Блэк хиллс“, 1,751! 23 июня 2006, Колумбия, Ю. К.».
Дэвид понятия не имел, что означают цифры 1,751 и почему они удостоились восклицательного знака. Он не узнал мужчин, находящихся по обе стороны от Ника, тоже с закатанными рукавами и ослабленными галстуками, в защитных наушниках — такие же были на голове у Ника. Больше того, для Дэвида этот снимок был чем-то вроде окна в незнакомый мир, на другую планету, в другое время, отстоящее на миллион лет от настоящего, наполненное таинственными правилами, бессмысленными традициями, необоснованной гордостью и, в первую очередь, огромным, внушительным ружьем посредине, в самом центре, словно вся эта троица ему поклонялась. Очень странно.
Однако смысл снимка был налицо: вот оно, убедительное доказательство того, что специальный агент Федерального бюро расследований Николас Мемфис в июне 2006 года приезжал в Южную Каролину для ознакомления со снайперской винтовкой, представленной компанией ФН на конкурс, объявленный ФБР. Причем сделал он это в нарушение внутренних правил ФБР, более того, за счет бельгийского оружейного концерна, как показывали полученные ранее документы, подлинность которых уже была установлена.
Если фотография не подделка.
Дэвид достал из ящика письменного стола лупу, купленную два дня назад как раз по этому случаю, и склонился над снимком. Сам не зная, что искать, он пробежал глазами каждый квадратный сантиметр изображения. Определенно, не было никаких следов фальсификации вроде тени, падающей в другую сторону, едва заметного несоответствия между головой и шеей или линии, разделяющей фигуру либо предмет. Но кто знает, на что способны современные технологии?
— Это то самое? — поинтересовался Джек Симс, заглядывая Дэвиду через плечо.
Джек внешне напоминал профессора старой школы: неизменный твидовый костюм, очки в роговой оправе, галстук-бабочка, синяя рубашка от «Брук бразерс», застегнутая на все пуговицы, хотя, к сожалению, всю продукцию «Брукс бразерс» стали шить в Китае, легкий запах виски в дыхании и память на всевозможные мелочи запутанной политической жизни Вашингтона.
