— Ты забыл одну мелочь: я жульничаю, — заметил Свэггер.
Мечи покинули ножны быстро, подобно мелькнувшим змеиным жалам, издав сдвоенный шелест полированной стали о дерево, прозвучавший особенно громко в тишине раннего утра. Кондо оказался гораздо расторопнее. Он настолько быстро обнажил свой меч, что Свэггер порадовался собственной предусмотрительности: он держался от противника на почтительном удалении. В противном случае Кондо смог бы рассечь его нукицуке, еще только выхватывая меч, и поединок закончился бы, не успев начаться.
Островок не оставлял пространства для маневра: Свэггер решил, что это ему только на руку: чем меньше он будет бегать, тем больше сил у него останется. Чем ближе он подойдет к противнику, тем выше будут его шансы. Если дело дойдет до беготни с размахиванием мечом, как это показывают в кино, он очень быстро выдохнется. Стоит ли тратиться на технические ухищрения, чтобы просто устать?
Решив положиться на агрессивность, свою давнюю подругу, Боб двинулся вперед, быстро рассекая островок пополам, опуская свое лезвие справа сверху на противника, который ждал его на упругих ногах, полностью сосредоточенный, выставив меч перед собой, словно готовый сделать выпад.
Забыв о скользящих перемещениях по дощатому полу спортивного зала, Боб шагнул вперед. Это был реальный мир: ему приходилось переступать через клочки травы, заметенной пушистым снегом, через камни. Он бросился вперед — «Кияй!» — со своим любимым кесагири справа, однако подвижный, словно ртуть, Кондо в последнее мгновение сместился в сторону, уходя с пути лезвия, развернулся и отплатил быстрым боковым ударом, очень сильным классическим йокогири. Свэггер каким-то образом с быстротой, о существовании которой даже не подозревал (и сразу понял, что надолго ее не хватит), выставил свой меч, отбивая удар. Сталь ударилась о сталь с музыкальным звоном — аккорд из оперы композитора, одержимого кровью и смертью, который очень обрадовался бы постановке финала под падающим снегом. Свэггер ощутил в ударе своего противника и силу его мышц, и точность. Мгновенно развернувшись, он отступил назад.
— Да, неплохо сойтись вплотную и быстро со всем покончить. Мы оба понимаем, что долго ты против меня не выдержишь. Каждая секунда является очком в мою пользу. Для того чтобы одержать над тобой победу, мне вовсе не обязательно торопиться, — с выводящей из себя усмешкой на лице сказал якудза. — Достаточно будет лишь дождаться, когда у тебя устанут руки.
Он сделал вид, будто расслабляется, но подсознание Боба, прочтя движения его тела, раскрыло обман. И действительно, уже в следующее мгновение Кондо из положения кажущейся мягкости мышц взрывом бросился вперед: выпад кобры, бросок волка, прыжок льва. Нет, его движение было настолько гладким, что в природе у него не было аналогов, оно было лишь тем, чем было, и никакое сравнение не могло передать его суть. Свэггер сам не смог бы сказать, как ему удалось остаться в живых, но в нем самом проснулось нечто по-кошачьи стремительное, и он, даже не пытаясь отразить меч, поспешно отступил назад, ответив одним неуклюжим ударом, который Кондо отбил без труда. Однако тот не стал развивать свое преимущество, а застыл на месте.
— Неплохо. Медленно, неловко, но ты все еще дышишь. Что ж, попробуем еще раз.
Цуки, прямой выпад, выброшенный резким выдохом воздуха из легких и сомкнутыми локтями, устремился Бобу в лицо, приближаясь с молниеносностью хищника, стараясь найти глаза, рот или горло, и на этот раз Свэггера спас только древний первобытный инстинкт, доставшийся ему чуть ли не от динозавров. Рывком отдернув верхнюю часть туловища перед сверкающим острием катаны, остановившимся в каком-то дюйме от его лица, он шагнул вправо, пытаясь нанести йокогири, удар сбоку, на этот раз только одной правой рукой, поскольку в процессе этого движения, казалось произошедшего несколько лет назад, левая разжалась, выпуская рукоять меча. Клинок Мурамасы рассек что-то — но это оказалась лишь ткань кимоно.
— О-о! — простонал Кондо, глубоко оскорбленный тем, что его гардероб испорчен лезвием.
Его ярость выплеснулась в удар наискось, коварный кесагири, который Боб не отбил, а лишь направил в другую сторону, мимо себя. И тут же послышался глухой стук и что-то вонзилось Бобу в лицо. Это была рукоять, поскольку противник, не имея свободного пространства, чтобы развернуть меч и снова задействовать лезвие, просто с силой ткнул ему в лицо рукоятью, выбивая из глаз искрящееся звездное небо и вспышки орудийных залпов.
Но Свэггер еще не был готов к смерти. Прыгнув вперед, он обхватил Кондо. Оба меча оказались выведенными из игры этим объятием, и Боб воспользовался случаем, чтобы отплатить любезностью за любезность. Его лоб обрушился на лицо Кондо. Менее крепкий противник упал бы на землю оглушенный, но Кондо, собрав силы, освободился из захвата и снова принял стойку.
Противники стояли друг против друга, жадно глотая воздух. Лица у обоих были окровавлены, глаза лихорадочно бегали, собирая информацию, взгляды были сосредоточены.
Кондо шумно выдохнул.
— Ты дерешься, как крестьянин, — сказал он.
— А я и есть крестьянин, — ответил Боб.
Настал его черед нанести цуки, быстрый выпад вперед, однако он целился ниже, намереваясь лишь пронзить грудь и сердце, чтобы противник умер от потери крови. Но выпад получился недостаточно быстрым. Казалось, удар растянулся на целый час, потому что мышцы Боба, в конце концов, прожили на этом свете уже почти шестьдесят лет, и хотя когда-то им не было равных в скорости, сейчас они потеряли несколько драгоценных миль в час.
Пронзив пустоту, Боб отступил назад и тотчас же сделал обманный выпад влево, понимая, что Кондо на это не купится и будет ждать удара справа. Поэтому он оказался готовым, когда через долю секунды блок, поставленный его противником, сам перешел в удар. Боб отразил этот удар и шагнул вперед, пытаясь обратить его в свою пользу. Но хотя меч Кондо прошел мимо, Боб на мгновение забыл, что у его противника две руки, и тот обхватил его второй рукой за шею. Свэггер отшатнулся назад, собираясь с силами, затем вдруг резко упал на одно колено и перебросил Кондо через плечо, опираясь на свой меч, чтобы удержать равновесие.
Равновесие-то ему удержать удалось, но это означало, что он никак не успеет вернуть лезвие в дело, и когда он наконец был готов нанести удар, его противник, ловко перекатившись по снегу, уже поднялся на ноги в облаке снежных искр и принял стойку. Волосы Кондо были растрепаны; он пожал плечами, давая себе небольшую передышку.
— Ты меня снова удивил. Схватка продолжается уже две минуты, тебе даже удалось пустить кровь, и ты до сих пор стоишь и огрызаешься.
У Боба не было слов, чтобы ответить своему противнику. Ему нестерпимо хотелось ощупать страшный синяк под глазом, который превращался в дополнительного врага — помимо возраста, отсутствия опыта и страха. Этот новый враг быстро разбухал, угрожая полностью закрыть левый глаз. А оставшись с одним глазом, он будет все равно что слепым.
Боб перевел дух, стараясь, чтобы это не бросалось в глаза, после чего перебрал имеющиеся у него возможности.
