Ясотый посмотрел на генерала, тот на Ясотого, и в этих взглядах была только паника.
В комнату вбежал спецназовец.
– Они открыли дверь лифта! – крикнул он.
– Он сумел открыть дверь, – вымолвил генерал. – Проклятье, черт бы побрал этого Питера Тиокола.
До полуночи оставалось десять минут.
Григорий поинтересовался на проходной у охранника из КГБ, не видел ли он товарища Климова.
– Он только что спустился вниз, – ответил охранник. – Минуточку, товарищ. Я могу позвонить в «Винный погреб» и…
– Нет, нет, – возразил Григорий. – Все в порядке. Я сам спущусь к нему.
Он выдавил из себя слабую улыбку, а охранник внимательно посмотрел на него и заглянул в свой список.
– Вы опоздали.
– Я был на совещании, – ответил Григорий и прошел мимо него к темной лестнице, которая, сворачивая, вела вниз к «Винному погребу». Он завернул за угол. Здесь было тихо и его никто уже не видел. Григорий облизнул губы, подождал немного, вытащил из кармана бутылку и хорошо глотнул, чувствуя, как обжигающая жидкость проникает внутрь. Для храбрости, подумал он, только для храбрости. Закрутив пробку, он спрятал бутылку и бодро направился вниз, словно ступеньки сами прыгали ему навстречу.
Спустившись вниз, он снова остановился. Темно, видимо, кто-то выкрутил лампочки. Григорий бросил взгляд в коридор. Свет горел только в комнате шифровальщиков шагах в пятидесяти впереди. Он двинулся туда по темному коридору, сердце молотом стучало в груди.
Григорий подумал о фугасе. Должно быть, эта штука в «Винном погребе», в том лабиринте комнат за стальной дверью, где хранятся все секреты и ценности.
Если фугас действительно есть и Климов собирается взорвать его, то больше ему быть негде.
Теперь мысли Григория переключились на Магду. Климов, наверное, пришел к ней и потребовал впустить его. Магда узнала голос начальника и открыла дверь, а он с улыбочкой убил ее. Застрелил из пистолета с глушителем, зарезал десантным ножом или вообще убил голыми руками. Затем нашел в ящике стола комбинацию, открывающую стальную дверь, открыл ее и прошел в лабиринт.
И все же в душе Григорий надеялся, что ошибается. Боже, пусть это будет не так, взмолился он. Пусть я найду толстуху Магду за чтением какого-нибудь абсурдного американского романа или журнала о кино. Или пусть она пишет письмо одному из своих многочисленных любовников, или мужу, или пусть просто сидит, решая жизненно важный вопрос, не поменять ли свой лак для ногтей «Ньюд Корал» на «Бейби Хаш», или…
– Магда! – поспешно крикнул Григорий, двигаясь по коридору. Голова раскалывалась от пульсирующей боли. – Магда, Магда, ты…
Решетчатая дверь, ведущая в «Винный погреб», была широко распахнута.
Магда лежала на спине, из-под задравшегося подола платья торчали подвязки.
Лицо ее было в тени.
– О Боже, – всхлипнул Григорий.
Вид мертвой Магды отнял у него последние силы. Магды больше нет. Ему захотелось сесть и заплакать, завыть от ярости. Она больше никогда не назовет его Тата, не будет больше у нее князя Таташкина, благородного героя, снова сражающегося с Колдуньей вечной тьмы. На глаза у Григория навернулись слезы.
За телом Магды он увидел открытую стальную дверь. Внутри было темно, но Григорий разглядел коридор и лабиринт всяких закутков. Когда-то там хранились опьяняющие жидкие сокровища всех цветов и оттенков, редкие, одно лучше другого.
А сейчас это была сверхпрочная головоломка, средоточие вероятностей, и только плохих вероятностей.
Иди, Григорий. У тебя мало времени. Иди, толстый, вонючий старик. Иди!
Вперед!
Эти мысли подстегнули его. Григорий подбежал к столу Магды и вытащил третий ящик.
Там должен лежать старый пистолет ТТ.
Но его там не было, как не было и запасной обоймы.
Григорий бросил взгляд на открытую дверь «Винного погреба» – там фугас и вооруженный Климов.
Потом посмотрел на часы.
Почти полночь.
Уоллс с помощью веревки преодолел расстояние в шесть футов и спустился назад на лестницу: руками он ухватился за верхнюю скобу, а ногами уперся в скобу пониже. Черт побери, как все просто. Теперь он смог пролезть в открытую дверь. Фуонг неотступно следовала за ним.
Очутившись в каком-то пустынном коридоре, который вел еще к одной двери, и выставив вперед обрез, Уоллс снял его с предохранителя и мысленно приказал себе приготовиться. Затем тихонько двинулся вперед, держа оружие на изготовку. Уж больно хитрым было это местечко. Уоллс попытался разложить все по полочкам: он должен был подобраться как можно ближе к ракете, потом вернуться и провести тоннелями военных, чтобы они испортили ракету или сделали что-нибудь в этом роде. Но теперь план уже не годился, ведь он уже забрался в самую преисподнюю.
С военными связи не было уже больше часа, и сейчас он даже не знал, кто там внутри шахты. Может быть, военные уже захватили ее, и тогда они с Фуонг смогут попить кока-колы, доложить о своих действиях и отправиться по домам. Но, честно говоря, Уоллса одолевали сомнения: уж больно хорошими солдатами были парни, преследовавшие его в тоннеле. Упорные засранцы, с такими не так-то легко справиться.
Тогда остается одно – проникнуть в то место, откуда они собираются запустить ракету. Сказал бы ему кто еще, что вообще представляет то место! Что надо искать-то? Он вспомнил, как мальчишкой видел по телевизору запуск ракет с космонавтами из Флориды. Там была такая большая комната, где за пультами сидели белые парни в белых рубашках. Но что-то подсказывало Уоллсу, что здесь это не так. Здесь, наверное, небольшая комнатка или что-то вроде этого.
Они направлялись к дальней двери, и в этот момент Уоллс уловил специфический звук. До боли знакомый звук, выпорхнувший из глубин памяти. Вой сирены. За ним гонится полиция. Он остановился. И тут же почувствовал руку Фуонг на своем плече, обернулся и посмотрел на нее.
– Там сирена воет, – сказал он. – Полиция там, что ли?
Он видел, что она не понимает его.
– Ладно. Мы пойдем вперед на шум и посмотрим, что там такое. Пойдем очень осторожно, без всяких глупостей, ладно, леди? Не будем строить из себя героев. В геройстве нет ничего хорошего. Если ты герой, то тебе всегда достается, а мне и так уже досталось порядком. Просто пойдем потихоньку и посмотрим.
Фуонг посмотрела на чернокожего парня. Она не знала точно, что происходит и где они находятся. Но понимала, что они совсем рядом с людьми, которые собираются сбросить бомбу и сжечь всех детей. Сердце ее наполнилось ненавистью, болью и воспоминаниями. За секунду до того, как на ее дочь обрушился горящий напалм, девочка бежала и кричала: «Мама! Мама!», а от пикировавшего реактивного самолета вдруг отделились два черных шара и спокойно понеслись к земле.
