Книга За день до полуночи, страница 24. Автор книги Стивен Хантер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «За день до полуночи»

Cтраница 24

– Да.

– Так вот, а в более широкой зоне поражения, скажем, в диаметре десяти миль, взрыв произведет ужасные разрушения, люди получат травмы, связанные обычно с применением мощных взрывчатых веществ. Вы достаточно насмотрелись на это во Вьетнаме, мистер Уоллс: ожоги третьей степени, переломанные конечности, слепота, рваные раны и контузии, сотрясение мозга. Думаю, хуже всего придется детям, застигнутым в школах. Родителей рядом не будет, детям придется самим заботиться о себе и молить Бога о скорейшей смерти. В более отдаленной зоне, это в радиусе примерно двадцать миль, разрушений будет меньше, но через сорок восемь часов люди начнут умирать от действия радиации. Ужасная смерть, она сопровождается рвотой, обезвоживанием организма. Далеко не радостная картина. К концу недели в этом районе умрет не менее трех миллионов человек. А теперь, мистер Уоллс, представьте, что подобное произойдет в каждом крупном городе Америки и Советского Союза, и вы поймете: речь идет об ужасающих последствиях. В результате обмена ядерными ударами погибнет не менее пятисот миллионов человек. Вот что произойдет, мистер Уоллс, если мы не сможем проникнуть в шахту.

– Если белые решили разнести в клочья свои задницы, то это их проблемы, – ответил Натан Уоллс.

– Мистер Уоллс, у Советов отличная техника, но даже они не смогли создать бомбу, различающую людей по цвету кожи. Ядерная бомба предоставляет нам с вами равные возможности. Она убьет нас всех, мистер Уоллс, независимо от расы, вероисповедания и политических убеждений, всех превратит в трупы или пепел. И если вы думаете, что третья мировая война будет носить локальный характер, то позвольте разубедить вас в этом. Во-первых, она не будет иметь локального характера, во-вторых, весь земной шар вымрет от радиации. Выживут только крысы-мутанты и ваши друзья тараканы, которые переживут всех.

Его речь не произвела большого впечатления на Натана Уоллса, который то ли в силу наклонностей, то ли способностей не желал мыслить абстрактными категориями. Во всей вселенной его заботила единственная вещь – собственная задница. И видя чрезвычайную озабоченность военных, он решил поторговаться с ними.

– А если я смогу провести вас туда?

– Получите благодарность от правительства. И удовлетворение от сознания того, что сумели изменить ход истории.

– А я добавлю тебе еще шесть недель одиночки, – внес и свою лепту начальник тюрьмы.

Этого было маловато. Но Уоллс подумал, что на воле попытается сбежать, а если не получится, все равно надо заранее выторговать для себя кое-что.

– А нельзя ли перевести Ната Уоллса в другую тюрьму? – спросил он. – Ну, скажем, в Аллентаун, куда всегда приезжают белые политики? Там есть плавательный бассейн и, говорят, даже девочки.

– Мистер Уоллс, вы нам – Беркиттсвилл, а мы вам – Аллентаун, – пообещал полковник.

– Да я ему хоть Майами устрою, – добавил второй военный.


В то время, как в государственной исправительной тюрьме штата Мэриленд в Балтиморе командир отряда тоннельных крыс «Бейкер» согласился помочь военным, командир отряда тоннельных крыс «Альфа» уединился в окрестностях Вашингтона. К нему отправили посла из Госдепартамента. Молодой человек по фамилии Латроп несколько нервничал, стоя в маленькой прихожей дома на Ли Хайвей в Арлингтоне, штат Виргиния. В домике пахло свининой и незнакомыми пряностями, обстановка была дешевая, мебель убогая. Ожидая в одиночестве, Латроп смотрел в окно. Он увидел троих детей, они играли, с ними была тепло одетая женщина. Его поразило ее утонченное бледное лицо восточного типа и фантастическая грациозность движений.

Кто-то окликнул его, Латроп повернулся и увидел мужчину средних лет в гавайской рубашке и брюках из синтетической ткани.

– Мистер Нхай? – спросил Латроп.

– Да, мистер Латроп. Мы что-то нарушили? Что-то не так с нашими документами? Но все бумаги в порядке. Их даже в церкви проверили и…

– Нет, нет, мистер Нхай, я не имею никакого отношения к вашим документам. У меня совершенно иное дело… – Латроп помолчал, чувствуя, как встревожен Нхай. – Я уполномочен правительством сделать вам не совсем обычное предложение.

– Слушаю, мистер Латроп.

– Могу только сказать, что у нас возникла серьезная проблема, касающаяся безопасности страны. Это в сотне миль от Вашингтона. И, возможно, разрешение этой проблемы будет связано с необходимостью проделать длинный и опасный путь через тоннели. С помощью своих компьютеров мы попытались отыскать бывших солдат, служивших во Вьетнаме в подразделениях, которые назывались тоннельными крысами. Это те солдаты, которые воевали в катакомбах, таких, как в Ку Чи.

Пока он говорил, глаза Нхайя оставались бесстрастными, темными, спокойными.

– Но оказалось, что разыскать этих людей очень сложно. Похоже, они довольно агрессивные личности и не общаются с другими ветеранами. Так что нашли мы всего одного.

Мистер Нхай глядел на него спокойно и отрешенно.

– Кто-то из наших аналитиков читал книгу британского журналиста, где рассказывалось об одном вьетконговце, десять лет воевавшем в катакомбах, а потом иммигрировавшем в нашу страну. Его звали Тра-Данг-Фуонг.

Маленький вьетнамец продолжал смотреть на Латропа, выражение лица у него абсолютно не изменилось.

– После войны что-то у него было с головой, и правительство Северного Вьетнама отправило его на лечение в Париж. Но судьба обернулась так, что в Париже он познакомился с американским психиатром, которого заинтересовал этот случай, и доктор привез его в Америку при содействии арлинггонской католической церкви. Мы проверили иммиграционное досье и убедились, что Тра Данг-Фуонг все еще здесь. Он переехал сюда в восемьдесят третьем году и, по нашим данным, так и живет в этом доме.

– Я дядя Фуонг, – сказал Нхай.

– Так он здесь?

– Фуонг здесь.

– Могу я увидеть его?

– Из этого не выйдет ничего хорошего. Фуонг провел десять лет в тоннелях, и последствия этого печальны. Фуонг ни во что не верит и хочет только одного: чтобы его оставили в покое. Теперь мало что может доставить ему радость. Доктор Мэйфилд считал, что отъезд из родной страны и смена обстановки помогут Фуонг, но он ошибся. Его пациенту ничего не помогает, Фуонг страдает от постоянной тоски и неприкаянности.

– Но Фуонг, он знает тоннели?

– Никто так не знает тоннели, как Фуонг.

– Сэр, а не мог бы мистер Фуонг помочь нашим солдатам в выполнении этой чрезвычайно важной операции? Не смог бы он снова вернуться в тоннели?

– Очень сомневаюсь в этом, мистер Латроп.

– Простите, а нельзя спросить у него самого?

– Фуонг не любит разговаривать.

Латроп был на грани отчаяния.

– Прошу вас, – взмолился он, – можно только спросить его?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация