Он снова был в России, и это ужасно пугало его. Дверь открылась, и по крыльцу скользнул луч оранжевого света.
В дверях стоял Горшенин.
– Арестуйте его! – закричал изумленный Горшенин.
Он был уже глубоко в титановом блоке, газа в баллоне осталось совсем немного. Работать теперь было очень трудно, как хирургу, проникшему в тело пациента. Пламя горелки отступало все дальше, сквозь темные очки он различал только яркое пятно и металл, снова металл. Джек отступил назад.
– Что случилось? – сразу поинтересовался генерал.
– Нога, Боже, она меня доконает.
– Продолжайте работать, черт бы вас подрал.
– Но нога снова кровоточит, Господи, не могли бы вы…
– Продолжайте работать.
– Может быть, мы ошиблись…
– Нет! – закричал генерал. – Нет, не ошиблись. Вы режете в центре, в самом центре. Я видел, я все сам замерил и точно знаю, где и как резать. Я же наблюдал за вами, вы все делали правильно. Черт побери, продолжайте, мистер Хаммел, иначе я пристрелю вас, а кости ваших детей сгниют в земле!
Джек посмотрел на него. Психопат, теперь он ясно видел это, этот человек просто полоумный.
Генерал выхватил пистолет.
– Режьте!
Джек повернулся и снова погрузил горелку в глубь титанового блока. Яркое пламя лизало и поглощало металл, каплю за каплей, и он отступал.
И вдруг горелка дернулась, в металле появилась маленькая черная дырочка.
Джек видел, как она расширяется. Сердце у него бешено запрыгало и – черт возьми! – он не сдержался.
– Я сделал это, сделал! – радостно закричал Джек. Длинный путь был почти завершен.
Сжимая в руках микрофон, Дик Пуллер затянулся сигаретой, задержал дым в легких, чувствуя его тепло, и выпустил через ноздри. Суровое его лицо было прямо-таки пепельного цвета. На стене перед полковником висела карта, из нее торчал флажок с бумажкой и с надписью «Браво», рядом стояли передатчики вперемешку с пепельницами и пачками сигарет. Вокруг Дика толпились люди из штаба, связисты, полицейские штата с чашками кофе в руках; все тихо переговаривались между собой. В воздухе висели клубы табачного дыма, всюду царила атмосфера бесцельного ожидания и разочарования.
Питер тоже был там. Он уже переоделся в форму коммандос: черный комбинезон, черный свитер, черная вязаная шапочка, опущенная на уши, отчего ушам стало жарко. Очки у него запотели.
Питер стоял, скрестив руки на груди, отключившись и пытаясь навести порядок в своих мыслях, что в такой обстановке было не совсем просто. Штабная комната напоминала приемную роддома со старой карикатуры в «Сэтэди Ивнинг Пост». Каких-то осмысленных звуков Питер не слышал, а только скрип ботинок переминающихся с ноги на ногу людей, шорох каблуков по полу, громкие вздохи и полные отчаяния выдохи. Иногда их дополняли треск и шум помех из громкоговорителей передатчиков.
– Что же их так задерживает? – спросил наконец Питер, но никто ему не ответил.
Тогда он снова заговорил, потому что, похоже, ни у кого из присутствующих подобного желания не было.
– Полковник, не вызвать ли вам их снова?
Пуллер молча посмотрел на него.
Лицо полковника резко осунулось и постарело. Выглядел он так, словно кто-то бил его по голове гаечными ключами и лопатами для снега. Питер не видел Пуллера таким подавленным и старым, стресс лишил его всех сил и энергии.
Таким полковника и увидел Скейзи во время операции «Пустыня-1», с ужасом подумал Питер. Совершенный старик, раздавленный обстоятельствами, старик, которому довелось так часто отправлять на смерть многих людей.
– Они или доберутся туда, или нет, – заметил кто-то из офицеров. – А подгонять их бесполезно. Это…
– Дилл, – бросил Пуллер. – Дилл! Этот Дилл тоже то ли доведет своих людей, то ли нет. Просто смешно, всю жизнь готовишь себя для подобной операции, наверное, тысяч двадцать профессиональных офицеров подрались бы сейчас за возможность попасть туда, и надо же, теперь все зависит от преподавателя физкультуры.
Мало что можно было сказать после этих слов.
– Дельта-6, я Хавбек, как слышите?
– Слышу вас, Хавбек, – отозвался Пуллер.
– Сэр, нам так и оставаться на месте?
– Да, Хавбек.
– Сэр, если надо, то мы прорвемся. Мы же рейнджеры, мы прорвемся. Вы только прикажите, и мы бросимся на них.
– Отставить, Хавбек.
– Дельта-6, я Сиксган-1. – Это был позывной одного из двух вертолетов огневой поддержки, которые тоже стояли на земле. – Мы готовы к штурму. Только прикажите, и мы начнем.
– Я же сказал, всем оставаться на месте. Оставаться на месте. Всем освободить эфир.
Рация затихла. Питер посмотрел на часы – 10.35.
– Сэр, – прошептал ему кто-то в ухо, – на вашем месте я перевернул бы часы на руке циферблатом вниз. В темноте вас не увидят, но противник может стрелять по циферблату, если он светится.
Питер взглянул на советчика, пробормотал слова благодарности и поступил так, как ему советовали.
– Сэр, как долго вы собираетесь держать их на месте? – спросил кто-то у Пуллера.
– Пока не получу сообщения от Браво, – только и смог ответить полковник.
– Полковник Пуллер!
В дверях стоял Скейзи. Вообще-то это был не Скейзи, а страж преисподней: черное лицо свирепого людоеда, полыхающие яростью глаза, плотно сжатые запекшиеся губы. Комбинезон его был обмотан длинной зеленой веревкой, опоясан несколькими патронташами. Вооружение его составляли два пистолета, несколько гранат М-26 и дымовых гранат, фонарь с угловым отражателем и штурмовая винтовка «Кар-15».
– Полковник Пуллер, прошу вас снять с себя обязанности командира, сэр. Официально командование принимаю на себя я.
Пуллер встал. Еще одна громадина. Остальные присутствующие как-то растворились между ними.
– Возвращайтесь на свою позицию, майор Скейзи, – приказал Пуллер.
– Полковник Пуллер, я арестую вас, если вы не отойдете от радиостанции.
Пуллер спокойно ответил ему:
– Майор Скейзи, возвращайтесь на свою позицию.
Четверо вооруженных до зубов десантников из группы Дельта проскользнули в комнату из-за спины Скейзи. И хотя они не держали оружие на изготовку, все прекрасно понимали, что оно у них заряжено, снято с предохранителей и может быть применено по приказу Скейзи.
– Сэр, я еще раз требую, чтобы вы отошли от радиостанции. Пора начинать атаку.
Пуллер выхватил из кобуры пистолет 45-го калибра, в тишине прокуренной комнаты резко прозвучал щелчок передернутого затвора.
