Литс был так уверен, что немец выстрелит! Однако ничего не произошло. Роджер осмотрел лежащий перед ним пейзаж. Пот заливал ему руки. В ухе у него гудел жук. Рассматривать лес было все равно что считать звезды. Так можно скоро сойти с ума. Лес как будто шептал, мелькал, мигал у него перед глазами. Воображение Роджера рождало фантастические тени, которые прятались среди деревьев. Камни кололи его и вызывали беспокойство.
Идти или оставаться на месте? Литс ничего толком не сказал. Он говорил ему: «жди, жди», но не сказал, что делать, если выстрела так и не последует. Вполне возможно, он должен продолжать ждать. Литс ничего об этом не говорил. А если Реппа уже и след простыл? Какого черта ему здесь околачиваться? Это не какой-нибудь придурок. Это серьезный, решительный человек.
С другой стороны, с чего бы ему уходить, если в темноте все козыри в его руках?
Роджер не имел ни малейшего представления, что делать.
Литс далеко углубился в лес, погрузился во мрак. Присев за ствол, он немного отдышался. Здесь склон был еще пологим, но впереди начинал подниматься вверх. Идти туда было рискованно.
Присев на корточки, он попытался рассмотреть, что происходит среди деревьев. Его поле зрения простиралось всего на несколько футов вверх: везде одни деревья, деревья и несколько камней на склоне.
Литс надеялся, что у Роджера хватит сообразительности оставаться в засаде. Он ведь должен понимать, что игра осталась той же самой, что Литсу надо вызвать огонь на себя.
"Только не подведи, Роджер.
Он тебя убьет".
Литс снова собрался с силами. Он сомневался, что у него еще остались какие-то силы, но это надо было выяснить. Он начал подниматься по склону, от камня к камню, ныряя, утиным шагом, перебежками, создавая больше шума, чем следовало бы.
Роджер огляделся. Несколько лучей солнца пробились сквозь укрывавший его лиственный покров. У него было такое ощущение, что он находится где-то в старой церкви и солнечные лучи проникают сквозь щели в крыше. Он по-прежнему ничего не видел. Он представил себе, что Репп уже сидит в кафе в Буэнос-Айресе.
"А тем временем я сижу здесь, потею.
Вот если бы я хоть что-то мог разглядеть.
Вот если бы кто-нибудь сказал мне, что надо делать!"
Он осторожно начал пробираться наверх.
Другой американец поднялся из-за пригорка всего лишь в ста пятидесяти метрах ниже по склону, оставаясь наполовину скрытым в тени. Но опытный глаз Реппа сразу уловил движение.
Он не почувствовал никакого восторга, просто поднял винтовку, установил ее на двуногу и быстро подтянул к себе.
Американец был всего лишь мальчишкой, даже с этого расстояния можно было рассмотреть мягкие, не сформировавшиеся окончательно черты лица, юношеский загар. Он поднялся, как нервная ящерица: глаза стреляют вокруг, движения скованы, насмерть перепуган.
Репп знал, что толстяк через несколько секунд уже поднимется по склону. Ему даже казалось, что он слышит, как тот продирается сквозь кусты. Очень плохо, что они не поднимаются рядышком, в этом случае он мог бы снять их одним движением винтовки, не переставляя двуноги.
Репп подстроил прицел, навел его на грудь молодого человека. Мальчишка нырнул вниз.
Черт бы его побрал! Осталось несколько секунд до того, как толстяк окажется в зоне досягаемости выстрела.
Может, направить винтовку на толстяка?
Ну давай, парень. Давай!
К счастью, мальчишка появился снова, прикрыв рукой глаза от солнца, на его лице была написана глупая озадаченность. Он поднялся в уже отмеченном секторе огня, его грудь, казалось, скрылась за неясными очертаниями металла.
Репп выстрелил.
Прошла всего лишь доля секунды между звуком выстрела и тем моментом, когда Литс понял, что это такое; он тут же поднялся, подтянул к плечу автомат, представил себе Роджера — убитого Роджера — и выстрелил.
«Стреляй еще, дурак, стреляй», — сказал он сам себе.
Он вгляделся в щель прицела. Автомат застучал, посылая пули в тот сектор леса, откуда, если верить ушам Литса, раздался выстрел Реппа. Он видел поднявшийся фонтанчик пыли в том месте, где пуля ударилась в землю.
Винтовка опустела, и он упал на лесную подстилку; руки дрожали, сердце бешено колотилось, в ушах все еще звучали выстрелы, а сам он пытался поменять магазин. Пыль или дым, во всяком случае, что-то тяжелое и едкое наполнило воздух, облаками плавало в нем. Совершенно растерявшийся, он не видел ничего, что могло бы сойти за человеческое существо.
Литс понимал, что сейчас ему надо нападать, идти вперед под прикрытием собственного огня. Он вскочил, задержался только на мгновение, за которое выпустил очередь из пяти патронов, дважды поскользнулся на сосновых иголках, покрывавших прошлогодний папоротник, но, несмотря на это, продолжал бежать пригнувшись.
Автоматическая очередь прошила ветки над его головой, он упал на землю, и пули пролетели поверху, осыпав его щепками и песчинками. И опять, подняв свой автомат, он выпустил короткую очередь на звук выстрелов, затем очень быстро для такого крупного мужчины перекатился направо, в то время как немец уже выпустил очередь, ориентируясь на вспышки и звук выстрелов, подняв фонтанчики пыли и грязи. Литсу показалось, что он видел проблеск оружия противника, но, когда он поднял автомат к плечу и собрался стрелять, все уже пропало.
Секундой позже слева и наверху он уловил движение человека среди путаницы сосновых иголок и снова навел автомат, но движение тут же исчезло, и он обнаружил, что смотрит через прицел в пустое пространство, на зелень леса и поднятую пыль.
И все же он его видел. По крайней мере, он видел этого снайпера.
Репп быстро поменял магазин. Он тяжело дышал и броском упал на землю. У него по щеке текла кровь: пуля из автомата ударилась о камень рядом с ним и осколок камня, кусочек свинца или что-то в этом роде ударило ему в бровь.
На данный момент он лежал в безопасном отдалении. Автомат мог поражать цель в пределах ста метров, его STG поражал на расстоянии четырехсот. Смешно приближаться и устраивать гангстерскую перестрелку. Слишком многое может произойти в этот момент, слишком изменчива удача, слишком многое зависит от ее каприза, и пуля может просто отрикошетить от камня. На секунду Репп вспомнил ту еврейскую детскую игрушку, в которую он играл в пункте №11: ты пускаешь ее вращаться, и она останавливается на какой-нибудь букве. Ничто уже не может поменять этой буквы. Ничто. Все зависело только от удачи. Ему не хотелось иметь с этим никакого дела.
Он поднимется выше и достанет этого человека издалека.
Снайпер начал подниматься выше.
Литс тоже прекрасно понимал важность расстояния. Он пробирался сквозь деревья, заставляя себя идти вперед. Вблизи у него еще был шанс. Он помнил, что «Вампир» довольно тяжел и Репп не сможет быстро подниматься по склону. Надо держаться как можно ближе к снайперу, чтобы дождаться возможности выстрелить прямо в цель. Если он отстанет, то Репп расстреляет его без всяких затруднений.
