Книга Синдикат, страница 37. Автор книги Дина Рубина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Синдикат»

Cтраница 37

…Саша-фордист приветливо помахал нам рукой, показывая, что он здесь, здесь, все в порядке, все ко мне. В левой руке он держал картонку, на которой было написано: «Emilija Ropper» и «Shraga Ledashii». Значит, с нами летели еще двое клоунов, и Саша тревожно их выглядывал, поднимая картонку все выше. Если, не дай Бог, пропустить, Гоша по головке не погладит.

— А этих не знаете, случаем? — спросил он, не решаясь назвать израильтян так, как позволял себе Рогов.

Но и эти двое клоунов вскоре нашлись, Саша побежал, пригнал родимый «форд», мы погрузили чемоданы, забились в него и поехали. Слава Богу, — воскресенье, утро, пробок нет… Слякотная пригородная Москва замелькала бесконечными высотками… Сидящая впереди Эмилия Роппер, впервые попавшая в Россию и, вероятно, до сего дня уверенная, что в России увидит только срубы, избушки и медведей на полянах, громко вскрикивала при виде высотных зданий, гигантских рекламных щитов и других примет сегодняшней жизни столицы. Даниловский рынок ее потряс. «Циркус?! — восклицала она звонко — Циркус?!» Впоследствии я не раз удивлялась этим детским восторгам израильтян. Странно, ведь все эти люди в своей жизни объездили немало стран, видали много чего в обоих полушариях. Но именно Россия, и особенно Москва, всегда приводила их в состояние опьянения, — почему? Какие рассказы дедушек-бабушек о местечковых обычаях российской и украинской глубинки питали их представления о России?!

Шрага Лядащий, наоборот, сел к окну, налепил наушники и всю дорогу мрачно дремал, сваливая лысую голову то на левый, то на правый наушник… Он был родом из Ленинграда и Москву презирал по факту рождения…

Домой нас привезли последними.

— Ого! — сказал Саша, заруливая во двор. — Мы к подъезду-то не проедем. Глядите, чего эт там у вас?

У нашего подъезда стояла пожарная машина, на асфальте в черной слякоти змеились шланги, которые уже наматывали на бобины двое пожарных. Вокруг толпились соседи.

Мы посторонились и дождались, пока пожарная машина развернется и задом выедет в переулок. Толпа у подъезда, несколько поредев, продолжала скандальные дебаты.

— А ты видал?! Ты, мать твою, видал моего пацана?! — кричала совершенно непотребного вида баба в коротком халате и резиновых сапогах, надетых на голые ватные ноги. Все они, надо сказать, были расхристанны, — видно, выбегали из квартир в чем стояли. Но на этой женщине лежал отпечаток того беспробудного свинства, по которому мы безошибочно издалека определяем этот сорт людей. И сорванный пьянством и руганью голос, и страшное речевое возбуждение не оставляли ни малейших сомнений — к какой прослойке общества принадлежит эта дама. Она наскакивала на соседа с пятого этажа, бедновато матерясь и выделывая пальцами, локтями и ногами непристойные выкрутасы. Вообще выглядела марионеткой с перекрученными нитями, которую волочет утащившая ее из шкафа собака…

— Вот тебе!!! Вот тебе!!! — выкрикивала она, — Я те дам милицию!!! Я в другой раз лично тебя придушу, понял?

Мы молча прошли с чемоданами сквозь толпу соседей.

В подъезде невыносимо воняло гарью и какой-то химией. Все вокруг было залито грязной пеной. На этот раз горел мусоропровод. Он еще чадил, источая такую вонь, что я зашлась в кашле.

Лифт, само собой, был отключен, мы с чемоданами потопали вверх по ступеням, на которых валялись старые газеты, мусор, сожженное тряпье. Пока Борис искал по карманам ключи и отпирал дверь, я почувствовала, что на площадке кто-то есть, и оглянулась. В нише с мусоропроводом прятался кто-то низкорослый, только глаза вдохновенно сверкали белками, и реяло огненное облако кудрей. Я бросилась к нему, схватила за плечи:

— Это ты?! — кашляя, крикнула я. — Ты поджигаешь подъезд?!

Не двинувшись, не пытаясь высвободиться, он удивленно и горестно смотрел на меня. Даже в полутьме подъезда его бледное лицо поражало утонченными чертами мальчика-финикийца со старинной гравюры.

— Что вы, тетя! — укоризненно произнес странный мальчик. — Не уподобляйтесь низким людям, которые живут в темноте и не хотят знать света.

От растерянности, от нереальности происходящего — уж слишком хорошо артикулировал и строил фразы этот малолетний отпрыск алкоголички, слишком был спокоен и торжествен, — я отпустила его плечо.

— Злые люди, темные люди, — продолжал мальчик певучим речитативом. — Они не знают, что нуждаются в свете!

— …Люди, львы, орлы и куропатки… — тем же тоном проговорил Борис, появляясь за моей спиной: — Старичок, — сказал он, склоняясь к мальчику, — когда-нибудь ты попадешься со спичками в руках, и тогда не обижайся на темных и злых людей. На меня, например. Понял?

Он взял меня за руку и потащил в квартиру.

— Мальчик, кажется, ку-ку?.. — спросила дочь.

Я заходилась в спазматическом кашле…

— Все мы, кажется, ку-ку… — сказал отец и, не снимая куртки и ботинок, прямо в коридоре стал быстро распаковывать чемодан в поисках моего ингалятора.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

…Я шла по улице прекрасным осенним утром, какие бывают в Иерусалиме в ноябре… На глянцевом склоне фаянсового неба выплюнутым божьим леденцом таял бесполезный месяц. Странно, думала я, раньше я не замечала, что за поворотом улицы Кинг Джордж сразу начинается Большая Никитская. И это оказалось очень кстати, потому что в уме я держала зайти в Дом литераторов, где меня должна была ждать Марина. Я шла мимо высоких витрин новых дорогих бутиков, каких в Москве сейчас гораздо больше, чем в Иерусалиме, видела себя в этих витринах и любовалась своим новым элегантным плащом с роскошной, свободными складками спадающей по плечам пелериной. Да нет же, не в паршивом баре ЦДЛ меня ждала Марина, а в этой вот новой кофейне, открытой в доме Петра Ильича Чайковского. Я вошла внутрь, заказала коктейль… Марина, как всегда, опаздывала…

— Со льдом, пожалуйста, — добавила я пожарному за стойкой.

Лед был сегодня необходим, потому что осень в этом году была жарковатой даже для Израиля… Я села за столик, но солнце, ломящееся сквозь огромное окно, нажаривало мне спину, так что нужно было пересесть в тень, за другой стол. А лучше снять плащ! Конечно, к чему сидеть в плаще в этой уютной кофейне!

Я попыталась расстегнуть пуговицы, но не обнаружила их… Какой странный плащ — вообще без застежек. Наверное, его надо, как платье, снимать через голову… Надо скорее снять его через голову, потому что невыносимо, нестерпимо печет спину и плечи!

Тут сзади подсел ко мне чужой, омерзительный, зашептал на ухо жирным доверительным голосом:

— …А не могли бы вы дать адресок вашего портного? Впервые вижу такую потрясающую модель — горящие крылья!

Я в панике обернулась и увидела, что на мне горит пелерина плаща… И стала срывать с себя горящие лохмотья, задыхаясь, оскальзываясь пальцами в крепкой материи у горла…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация