Microsoft Word, рабочий стол,
папка rossia, файл sindikat
«…бедный Яша подавлен случившимся, что не мешает ему
продолжать рисовать свои комиксы на всем, что под руку подвернется. Вчера
забежал ко мне минут на пять — посплетничать о корабельных планах
начальства, — и после того уже, как он умчался, я обнаружила у себя на
столе свой собственный отчет, только что отпечатанный Машей, на котором этот
правдолюбец набросал новый шедевр на тему казино-ревью: Эсфирь Диамант,
раззевая невероятный зубастый рот щуки, в попытке проглотить микрофон, изрыгает
облако перегара, с пляшущими буковками внутри: „скажи мне конкретное слово, у
мамы — душевный запой…“
Яша говорит — ты обратила внимание, как они любят идею
плавания? Мореходы, бля! Неужели они позволят Клещатику так раскрутить
Синдикат, переживает он.
…Так вот, о корабельных мастерах.
Я вспомнила странный ночной звонок Клавы на фоне бледного балтийского
неба и литературные ребусы, загаданные ему, как я понимаю, Ной Рувимычем, в
аэропорту в Самаре. И смутное мое ощущение, что грядет некая крупная акция,
окрепло. Изя, святая душа, тут, конечно, ни при чем…
В нашем детском садике происходит нечто, копошится, варится
в каком-то потаенном котле. Вчера проходила мимо административного отдела и
слышала, как Гоша Рогов говорил в трубку:
— Не, Ной Рувимыч, я сейчас советовался с одним корешем
в Морфлоте. Такой маршрут под силу только пассажирским судам смешанного
плавания класса ЗСП, в крайнем случае, ЗСП, Российского Морского регистра.
Таких судов, к сожалению, построить не успели до развала Союза, хотя проект
существовал. Но даже для такого судна, хоть бы оно и было, такая
пассажировместимость нереальна. Теоретически, теплоход «Казань» мог бы пройти
по этому маршруту, но практически и ему это не под силу, хотя как знать, судно
ведь до продажи в Россию имело морской класс Итальянского Регистра, так что он
думает, займись кто-то этим делом плотно, «Казань» могла бы ходить не только в
Хайфу, но и по всей Средиземке и Балтике…
Он продолжал говорить, — я прошла мимо и дальше уже не
слышала…
Беспокоит меня и возрастающая день ото дня активность
департамента Розыска потерянных колен: дня не проходит, чтоб мне не прислали
сообщения еще о каком-нибудь бездельнике, сдавшем кровь на принадлежность к
призракам. Яша, склонный к высмеиванию, кличкам и прочим издевательским штукам,
уже не знает — как еще обозначить эту охоту за библейским миражом. Активную
деятельность департамента он называет «коленным валом» и уже настрогал
несколько комиксов на эту тему. А в моей почте все мелькают то какой-то
Петросян, Ованес Гургенович, из колена Ашерадо, Минзрявичус, Стасис Йонисович,
из колена Шимона… Галина Шмак напирает и требует запузырить большое интервью с
главой этого таинственного и плодовитого департамента.
Кстати, о «Курьере Синдиката».
Не было еще ни одного номера газеты, выход которого не
сопровождался бы скандалом. Причем Галина не просто путает фамилии персоналий,
должности или даты, — это бы полбеды, — она так хитро закручивает
адскую интригу (на голубом глазу и не подозревая ни о чем), что все мы диву
даемся. Затевается скандал, она ввязывается в него с энтузиазмом, вступает в
яростную переписку с жалобщиками.
Самой взрывоопасной оказалась рубрика «Звезда месяца». Это
идея Галины: в каждый номер давать интервью с известной персоной московской
культурной элиты. В результате постоянных неожиданностей, стечения
обстоятельств, жестокого флюса у Алешки, опоздавшего автобуса, короче — случая,
в котором, конечно же, никто не виноват, — разражается скандал, звезда
рвет и мечет, пишет грозное письмо главному редактору, то есть мне, а поскольку
пишет на адрес редакции, то попадает все туда же — в квартиру Галины у метро
«Кантемировская». Ничтоже сумняшеся, Галина пишет звезде ответные обличительные
письма, которые, ради экономии времени, подписывает моим именем. В итоге —
ослепительный свет этого скандала, как свет далеких звезд, еще долго догоняет
меня и буравит мою макушку…
Вот недавний случай с очередной звездой, известным
драматургом, автором мюзикла, раскрученного за миллионы долларов. На просьбу
дать интервью в наш «Курьер» звезда дрогнула, видно, вспомнила своего
еврейского дедушку. На дедушке они все дают слабину, тем более что Галина берет
интервью, подпуская дрожь в голос. Словом, звезда что-то там бормотала, после
чего потребовала материал на сверку. Но жесткий график выпуска очередного
номера, постоянный ремонт в новой квартире, незамиренный Алешка, каждый раз
выдвигающий какие-то новые условия и что-то там не желающий переделывать…
Короче, Галина забыла вовремя послать текст интервью герою дня… В результате —
страницы газеты явили читателям поразительные откровения. Если не ошибаюсь,
спутав одну звезду совсем с другой, Галина написала во вступительной врезке к
интервью, что звезда поменяла пол. При ближайшем рассмотрении — точнее, при
свете мощного зарева очередного скандала, — звезда оказалась почтенным
папой с двумя сыновьями и тремя внуками…
— Ну, хорошо! — кричала Галина, рыжая, как бешеная
лисица, — Ну, я ошиблась! Мне всю ночь подбирать фото верстать Алешка
совсем загибается не спал четверо суток потому что флюс и типография знаете как
теперь они требуют чтобы заранее за три дня а у меня материалы!!!..
— Стоп! — говорю я, умирая от бессилия.
— Вот… — она сразу успокаивается. — Вот и я
говорю: ну чего скандал поднимать? Как-то не по-мужски он это все… Он думает,
что газету делать — это пьеску накропать?
В это время «Куплеты тореадора» грохочут литаврами откуда-то
у нее из подмышки, она выхватывает мобильник и кричит: — как это гладкие как
гладкие когда я сказала в деликатный цветочек ну поезжай на Войковскую там
большой магазин обоев и помни только деликатный цветочек!!!»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глава 17. «О, святой Базилик!»
Утром я столкнулась в проходной с Изей, который, пряча
глаза, сказал, что привезли из Омска нашу Геулу, и должны отправлять ее домой,
в Израиль, где вчера во взрыве погибла ее младшая дочь. Изя сказал
меланхолично: в куски. Я зажмурилась.
Геула, синдик широкого профиля, жила в Омске одна, без
семьи, что считалось особо тяжкими обстоятельствами службы. Ее семья оставалась
в Афуле. Старшая дочь замужем, а вот младшая…
Поднявшись наверх, я столкнулась с этой группой. Геулу
волокли по коридору Миша и Оля, молодая супружеская пара синдиков из Омска. Она
висла на их руках и выла. Я подбежала и обхватила ее за спину, чтобы помочь
ребятам. Высокая, статная и ухоженная женщина за день превратилась в старую
тушу. В кита, выброшенного на берег. Мы дотащили ее до кабинета Клавы, который
со вчерашнего вечера пребывал с инспекцией в Латвии, и с утра звонил каждые
пятнадцать минут то Изе, то Яше, давая указания — как встретить Геулу, куда
определить, чем кормить… Мы усадили ее в кресло, чтобы она звонила домой, мужу
и старшей дочери, — те ждали ее с похоронами; но она только выла и
валилась головой на стол.
