Но гораздо чаще, открывая почтовую программу, я окаменевала
в тоске, в предвкушении тяжелых работ по расчистке Авгиевых этих конюшен. В мои
закрома сыпались и сыпались весь морок и суета этого мира: страдания и горечь,
оторопь и слезы, вражда и нужда, настоятельные просьбы и напористые
устремления, рукописи графоманов, никчемные проекты, воззвания сумасшедших,
протесты обойденных, пиры-во-время-чумы и пиры-валтасара…
Итак, вдох… Открываю почтовую программу… Строка заполняется
черной дорожкой, бежит, бежит… Я уже знаю, что из коробка высыпятся на меня
сорок семь писем… Тридцать процентов наполнения… шестьдесят семь… восемьдесят
два… девяносто шесть… Сто!.. Ну-с, теперь вдохнуть поглубже, и — поехали с
орехами:
— рассыла «Народного университета» Пожарского;
— рассылка Панславянского Объединенного Союза против
засилья американо-сионистского спрута;
— рассылка Чеченского Союза борьбы с оккупацией;
— рассылка секты «Истинные дети Израиля»;
— просьба от священника Георгия Лунина «оказать
посильную помощь в восстановлении нашего сельского храма. Из-за ветхости (ему
сто лет), деревянный, изувеченный в безбожное время храм сейчас находится в
аварийном состоянии и требует скорейшего к себе внимания… Если вам не чужды
милосердие и благотворительность…» Ах, милый ты мой, не чужды, не чужды…
Далее…
— приглашение от Гройса на Пленум вновь учрежденного
Межэтнического еврейского Конгресса…;
— рассылка радио «Святое распятие» — слушайте наши
передачи!!!
— Приказ главы департамента Кадровой политики об
увольнении Анат Крачковски и немедленном отзыве ее в Иерусалим;
— Приказ главы департамента Кадровой политики о
восстановлении в должности Анат Крачковски и продлении срока ее службы на три
месяца в связи с отсутствием достойной замены;
— наконец, сообщение из департамента Розыска потерянных
колен, что Садыков Насыр Файзуллаевич, 49 года рождения, профессия —
следователь по особо важным делам, принадлежит к потерянному колену Дана («Дан
будет судить народ свой: как одно — колена Исраэля. Да будет Дан змеем на
дороге, аспидом на пути, что язвит ногу коня, так что падает всадник его
навзничь. На помощь твою надеюсь, Господи!»)
Кажется, все… Нет! Вот, на закуску, письмецо, подписанное
неуловимым, неподкупным и неугомонным Азарией:
«Ветер… Ветер носит тебя, как щепку, повсюду… Ветер… Ветер…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глава 30. Азамат и Рустам
В начале января я собиралась в командировку в Калининград.
Меня давно приглашали выступить перед местной общиной, я предвкушала довольно
приятную поездку и собиралась прикупить дешевого янтаря — надвигалась лавина
дней рождений разных моих баб: подруг, сестры, врачей… Дня за два до отъезда в
кабинет ко мне строевым шагом вошла Угроза Расстреловна Всех и командным тоном
заявила:
— Вот что! Вы, я слышала, едете в Калининград? Нужно
передать деньги в наше тамошнее отделение. Скажу откровенно: никому бы не
доверила, потому что никому не верю, — не будем называть имен. Но вы, с
вашей патологической бестолковостью к расчетам… Короче, с вами я готова
передать деньги…
— Много? — недовольно осведомилась я.
— Да нет, пустяк. Тысяч сто пятьдесят… Ведь вы прямым
едете, без пересадок?..
Не дожидаясь ответа, она отмаршировала прочь, и пять минут
спустя из бухгалтерии мне принесли увесистый пакет… Все это было очень
некстати, тем более что вчера Слава сказал:
— Ильинишна, вот какое дело, если вам невнапряг: там
ведь, в тех Кенигсбергских краях, янтарь дешевше, чем у нас. Так не в службу, а
в дружбу: дам я вам несколько таллеров, а вы уж своим женским чутьем выберите
побрякушку — законной моей на юбилей…
Ну и, как обычно, Костян под завязку нагрузил меня
литературой — я всегда в филиалы везла в подарок те книги, календари и прочие фенечки,
которые мы издавали в нашем департаменте…
— …Калининград! — говорил Слава, по дороге на
вокзал, — Это ж там могила Канта? Нашел где помереть… — он по привычке
включил радио, которое немедленно затянуло:
Сингарела, Сингарела!
Кто целует твое тело?
Сердце от любви сгорело,
На другого посмотрела,
Что же ты со мною сдела..?
— У меня отец в тех краях воевал, рассказывал всякие
ужасы. Как немцы их из окопа несколько дней не выпускали… От жажды он чуть не
умер, совсем уже загибался. Но тут рядом его товарища убило, и в упавшую каску
крови натекло. Тогда отец каску-то поднял и одним залпом той крови и напился…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…В отличном настроении я заняла свое хорошо запирающееся и
отлично протопленное купе СВ, развесила шубку, попросила у проводницы чаю и
расслабилась: наутро меня должны были встретить инструктора калининградского
отделения Синдиката. Самым приятным было сознание, что меня никто не
потревожит, — в последние месяцы я часто пересекала границы, без конца
вступала в рискованные выяснения отношений с представителями этого рода войск и
порядком устала от такой здоровой встряски организма…
Я переоделась в пижаму, и довольно долго, поджав ноги и
опершись локтями на столик, сидела у окна, глядя в постепенно меркнущую белизну
полей, проступающее в окне мое смутное лицо, позволив себе наконец вспоминать
такой вот, почти забытый, зимний путь, проделанный когда-то мною в молодости —
напрасно…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Microsoft Word, рабочий стол,
папка rossia, файл azamat-rustam
«…спустя три дня могу, наконец, попытаться бегло,
конспективно передать мои безумные приключения…
В самом деле, какого черта я решила, что в поезде, следующем
через несколько стран, меня не побеспокоят пограничники, что мне не понадобится
транзитная виза?! И до каких пор можно надеяться на военную точность синильного
Рогова, который, похоже, и сам не знает — какое государство с каким граничит!
После всего случившегося Яша говорит — если б Шая узнал о происшествии (а я не
пишу докладную в департамент Бдительности, жалея старого дурака Гошу) — то он
пустил бы Георга Рогге в расход выстрелом в затылок прямо во дворе детского
садика. Я криво усмехаюсь этой шутке, но неизвестно, как восприняла бы я ее
недавней морозной ночью, прыгая с подножки поезда в сугроб под конвоем
пограничников на заснеженном глухом полустанке — вот, как в старых советских
фильмах, гремя жестяным чайником, ныряют под составы и бегут на станцию за
кипяточком…
