Вот же мерзкая тварь!
Но я понимал, что придется играть по его правилам. А это плохо изначально.
— Где встретимся? — спросил я.
— Где скажешь, — ответил он. — И очень прошу, воздержись от глупостей, пожалуйста.
Я вспомнил лавочку на «Партизанской». Джама сейчас наверняка в городе. Даже если он вдруг ездит на метро. Так что посидим, поокаем.
Береславский против места встречи не возражал. Оно и понятно: убивать в метро достаточно накладно, из-за камер, постов и систем оповещения.
Через сорок минут мы уже смотрели друг на друга.
Издали он показался мне удобным противником: толстенький, благополучный, запакованный в свой тихий интеллигентский мирок. Сидел на маленькой желтой скамейке, вмурованной в станционный гранит, и был похож на уставшего повара, возвращающегося со смены. Когда пригляделся — понял, что враг серьезный. Видать, не в простых местах кашеварил.
А потому я сменил тактику.
— Прошу прощения за наезд, — сказал я. — Но долг все равно стребую.
— Валяйте. — Хоть он и перешел вновь на «вы», но демонстрировал готовность к клинчу.
— Вы признаете, что взяли чужую икру?
— Нет, — спокойно ответил тот. — Я катер купил, а не икру. И Машка вместе со мной покупала катер, а не икру. Ее мы обнаружили только в Москве.
— Неважно, — отмахнулся я. — Мы ж не в суде.
— Ну почему же, — не согласился Береславский. — Мы сейчас с вами именно судимся. Пока вдвоем. Понадобится — подключим других людей, как с вашей, так и с моей стороны. Беспредел в Москве нынче не в моде.
— Ладно. — Я понял, что с этим товарищем мне придется тяжело. — Я получу свои шесть «лимонов» или мне тебя пристрелить?
— Объясняю по порядку, — устало сказал он. — Шесть миллионов вы не получите. Потому что мы их вам не должны. Наша задача — договориться о том, сколько должны. Если вы меня пристрелите, то не получите ничего. Да и не так это просто.
— А что здесь сложного? — Я сунул руку в куртку.
— В самом выстреле — ничего, — сказал он. — Тем более, похоже, у вас есть опыт.
Странно, но с меня начало спадать бешенство. Гипнотизер он, что ли?
— Но этот выстрел будет концом ваших планов, — закончил он свою мысль. — Или у вас нет планов?
— Есть, — сказал я.
Я его понял. Видал таких. Очень умных и очень упертых. Он прав, с такими нужно либо договариваться, либо убивать. А мне нужны деньги. И Наргиз нужны деньги. Может, даже больше, чем мне. Так что — пусть пока поживет.
— Сколько, если не шесть?
— Два, — сказал он. — И то после продажи.
— Ты хорошо подумал? — спросил я, опять трогая рукоять ТТ.
— Проверьте мои соображения, — невозмутимо ответил профессор. — Икру оптом реально продать не дороже двадцати пяти тысяч за кило. Итого — пять миллионов в конце продаж. Двадцать процентов отдаем на комиссию, хранение, транспорт. Остается четыре миллиона. Их мы и делим с вами пополам.
— Почему? — довольно тупо спросил я.
— Потому что это по-партнерски, — ответил Береславский. — Деньги за мной можно не пересчитывать. Репутация.
— Значит, ты мой партнер? — спросил я.
— А ты — мой, — согласился он. И улыбнулся.
— А если я не согласен?
— Тогда забирайте свой товар. Он действительно ваш. Скажите, куда привезти — я сам привезу. Только там должен быть холодильник. Икру необходимо хранить при нуле градусов.
Запутал он меня в свои сети.
Если будет разборка, то по понятиям он прав. Только с блатными мне не хватало разборок. Но два миллиона — в три раза меньше, чем шесть. А вчерашняя телка против шести не возражала. Особенно если ее потыкать чем-нибудь острым.
— Послушайте, уважаемый, — теперь я уже не жаждал ссоры с этим очкастым правоведом. — А почему я должен иметь дело с вами, а не со вчерашней дамой?
— Потому что она делегировала мне все полномочия, — спокойно объяснил Береславский.
— А если мне на это насрать? Я имел дело с ней и хочу иметь дело с ней дальше.
— Это хуже, — явно расстроился мой собеседник.
— Почему? — не понял я. Мне не нравилось, что он постоянно ставил меня в тупик.
— Потому что в этом случае вы не станете моим партнером. Значит, концепция поменяется.
— Подробнее, пожалуйста. — Похоже, я начал перенимать у него манеру беседы.
— Пожалуйста. За два миллиона вас можно заказать у профессионала два раза. А у ментов — бесплатно, за звездочку. Так что мое предложение — честное. И оно пока в силе. — Он смотрел на меня спокойно, холодно, но улыбка у него была крайне неприятная. Такую я видел у смотрящего, во время первой ходки, в нашей астраханской колонии. Когда он отдавал мне приказ замочить «крысу».
— Я подумаю, — сказал я. — Позвоню вам сам.
— Всего доброго, — вежливо попрощался со мной профессор Береславский. Он встал со скамейки и, не оборачиваясь, смешно засеменил вверх по лестнице.
Перед возвращением в свое логово позвонил Полею. Его телефон я достал у Булатова. Без спроса осмотрев мобилу.
Одноклассник мне не обрадовался. Хотя наверняка трубка левая, не ловленная.
— Что надо? — спросил он.
— Скорей, тебе надо, — ухмыльнулся я.
— Что еще там?
— Заказ у меня, — объяснил я Полею. Друг детства сразу стал вежливей.
— Может, объяснишь, что за ерунда?
— Объясню, но позже. Выполнение приостанавливаю, так что спи пока спокойно и копи деньги.
— Зачем?
— Затем, что бесплатно я не работаю. Пятьдесят косарей за отказ от заказа. Еще пятьдесят — если захочешь вернуть его заказчику.
— Захочу, — после паузы сказал одноклассник.
— Это не все, — уточнил я. — Еще восемьдесят — за ту мою ходку. Десятка за год. И претензии сняты. Соглашайся, расценки региональные, не московские.
— Согласен, — сказал мой дружок и положил трубку.
А я поехал домой.
Черт, впервые употребил это слово. Не в шалман, не на хату, не в кабак — а домой.
Там ждет меня Наргиз. Подумаешь, разница — всего тридцать три года.
А в остальном между нами никакой разницы нет.
12. Подмосковье. Ефим Береславский, Наталья Береславская
Утром Береславский проснулся неожиданно рано. Обычно он терпеть не мог ранних подъемов, а здесь солнце ворвалось в раздвинутые шторы, вставать их сдвинуть было лень, а заснуть снова при ярком свете не получалось.
