Но яхта приближалась, и, когда я вышла из кафе, она уже покачивалась около пристани. Быстрыми шагами я направилась к ней и здесь увидела человека лет сорока в серой куртке. Я подошла ближе.
– Послушайте! Вы за мной? Мне звонили и сказали, что будут ждать меня на яхте.
Мужчина смерил меня взглядом с головы до ног.
– Садись! – кратко скомандовал он.
Я поднялась на яхту по трапу и обратилась к мужчине:
– Куда теперь?
– Велено доставить в одно место, – буркнул он.
– А где Вадим? Или Николай?
Он как-то неопределенно пожал плечами и повернулся ко мне спиной.
Я обследовала яхту. Она состояла из трех кают и большой кают-компании.
Я открыла наугад одну каюту. Особого впечатления она на меня не произвела. Небольшая, маленькое окно с кружевной шторкой, две полки, как в купе поезда, откидной столик, шкаф и туалет.
В туалете мыло было влажным, как будто кто-то только что помыл руки. Хотя, возможно, здесь размещался капитан.
Кают-компания выглядела несравнимо роскошней и богаче. Барная стойка, два мягких дивана с резными ножками, старинные карты и большой инструктированный камнями кинжал на стене. «Интересно: где Вадим? И почему он не встретил меня на яхте? – терялась я в догадках. – Куда меня везут?» Я хотела было подняться наверх и спросить капитана яхты, куда мы идем, но здесь в каюте раздался какой-то шорох, и я резко обернулась.
– Кто здесь? – спросила я.
Шорох раздался откуда-то сбоку.
«Может быть, мышь, – мелькнуло в голове. – Хотя откуда здесь мыши?»
Я подошла к зеркалу, висевшему над тумбочкой…
Внезапно погас свет…
– Эй! – крикнула я. – Зачем свет выключили…
Я подумала, что капитан внезапно выключил рубильник.
Дверь сзади скрипнула.
Я уже не помнила, закрыла я ее или нет…
– Что такое? – громко сказала я вслух. – Хватит баловаться!
Неожиданно в темноте по стенам заметался свет фонарика.
– Это вы? – спросила я севшим голосом. – Зачем вы это делаете?
Ответом была тишина, и мне стало не по себе.
А вдруг я попала в лапы маньяка? А вдруг это не Вадим. А кто-то другой…
– Эй! Хватит шутить…
Снова раздался шум. Невольно я подняла глаза и почувствовала, как во мне рождается тихий ужас. В зеркале отражалась я, но в другом наряде, к тому же чуть более плотного телосложения и с другой прической. Похоже, это я через пять лет.
В горле пересохло, и я не могла выдавить ни слова…
Женщина в зеркале вытянула вперед руку, как бы намереваясь дотронуться до меня. В памяти всплыл японский «Звонок», и я громко заорала. Но здесь неожиданно в руке женщины оказывается пистолет, и она стреляет в меня. В мозгу вспыхивает фейерверк искр, и я падаю, теряя сознание.
…Очнулась я от нестерпимой боли в бедре, вокруг была темнота.
– Эй, – позвала я, приподнявшись на локте. – Кто тут?
Я не помнила, как я сюда попала и что я здесь делаю. Только нестерпимая боль в бедре давала о себе знать.
Превозмогая боль, я поползла по полу, стиснув зубы. Боль была адская, и время от времени я издавала громкие стоны.
«Черт побери! Куда все подевались? Я что, здесь одна?»
Я выползла на палубу. Надо мной было звездное небо и тишина. Яхта покачивалась на волнах.
– Эй! – слабо позвала я. Никто не откликался.
Я подползла к борту яхты и, вцепившись в него руками, приподнялась. Мне был виден берег. Я взмахнула рукой.
«Я доплыву, – шептала я. – У меня хватит сил. Здесь я умру от потери крови».
Собрав последние силы, я перевалилась через борт и плюхнулась в воду.
Я пошла ко дну, и холодная вода сомкнулась надо мной. И тут меня охватило такое отчаяние, такой страх, что я забила ногами и руками по воде, пытаясь выплыть.
…Берег не приближался. Перед глазами все качалось… «Это конец, – подумала я, – совсем не страшный… тихий, бездарный конец». Кроме мамы, я никому и не нужна в том мире, а я еще в последнее время так редко ей звонила. У меня защипало в носу.
Я понимала, что еще минута-вторая и я утону, у меня не было сил плыть, кружилась голова, и тошнота подступала к горлу…
Наши дни
– Я все вспомнила, – повторяю я Вадиму. Но он смотрит на меня расширенными глазами, как будто бы увидел что-то неожиданно-страшное. Затем отстраняется от меня и говорит кому-то:
– Вот. Нечаянно в воду упала. Поскользнулась, очень скользко после дождя вокруг, я вовремя нырнул за ней и вытащил.
– Упала? Какая неосторожность…
Этот голос мне знаком, от него у меня по телу идет дрожь. Это мой муж-двоеженец. Я делаю глубокий вздох, но он застревает где-то в середине груди.
– Неси в дом, – командует Александр. Теперь я вспомнила, что я знала его под другим именем – Андрей Норкин, но мне удобнее называть его Александром. Я так привыкла.
– Сейчас. – Вадим несет меня на второй этаж, я прижимаюсь к нему и шепчу:
– Что же делать?
– Ничего, – также шепотом отвечает он. – Главное – себя не выдай.
Я киваю головой, меня бьет дрожь…
Вадим положил меня на кровать, и сразу в комнату вошел Александр.
– Теперь иди!
Развернувшись, Вадим вышел, а я боюсь встретиться глазами с этим человеком, боюсь выдать себя.
– Чего тебя туда понесло? А?
– Нечаянно.
– Это я уже слышал. Ты оставила на столе коньяк. Ты же никогда раньше не пила?!
– Не пила, – эхом откликаюсь я.
– А в чем дело? – Александр пристально смотрит на меня, и я съеживаюсь под его взглядом.
Меня охватывает жгучая ненависть, да такая сильная, что я не могу сдержать себя.
– Ты… ты… – мои зубы стучат. – Ты – убийца и подонок! Что ты сделал со своей женой, со своей любовницей Аллой Бергер, с ее мужем? Ты убил их всех! А теперь тебе зачем-то понадобилась я.
– Итак, ты очнулась! – голос звучал холодно, а глаза Александра неотрывно смотрят на меня. – И что теперь скажешь?
– Ничего, – слова застревают в горле, и мне трудно дышать.
– В самом деле?
А я молчу, мне страшно представить себе, что этот человек способен на такое и что он продумал всю эту хитроумную комбинацию.
– Скажи, пожалуйста, а что было там, на яхте? Зачем понадобилась вся эта инсценировка: внезапно погасший свет, другая женщина, похожая на меня…
