— В «Шупошёфарде», идет?
— Где?
— Это бар. Не знаете такой?
Хотелось спросить, почему он должен знать все бары Стокгольма, но Даг дал себе слово не злиться.
— Нет.
— Седьмой этаж на крыше отеля «Шофард» на Катаринаваген. Скромно, за то вид потрясающий. Стоит побывать. Я буду ждать вас в холле отеля.
Вангер никогда не бывал в этом отеле, потому задал еще один вопрос:
— Как я вас там найду?
— Там небольшой холл и искать не придется. Завтра в пять. Все, меня ждут!
Черт бы побрал этих извращенцев! Нет, конечно, каждый имеет право сходить с ума по-своему, и если кому-то нравится задыхаться в веревках, не нужно мешать, только стоило бы оставить записку о своих намерениях с просьбой никого не винить в глупости, чтобы не морочить головы нормальным людям.
* * *
Распрощавшись со всеми, включая Курта, который все же пытался поплакать у меня на груди по поводу предательства Эрики, мы с Бритт отправились в «Гилдас Рум». Можно бы и домой, но, чтобы отвязаться от Курта, пришлось сказать, что у нас встреча в этом кафе. Такие, как Курт, в девичье «Гилдас Рум» не ходят, боясь насмешек. Его наверняка и в «Рокси» не затащишь.
Бритт не упустила возможности посмеяться над парнем, подмигнув:
— А ты небось прямиком в «Торьет»?
По тому, как покраснел Курт, мы поняли, что он там если и не бывал, то уж о репутации ресторана, как любимого места геев, знает точно. Ехидная Бритт притворно вздохнула:
— Что ж, каждому свое…
Чтобы не нарваться еще на какое-нибудь замечание, Курт поспешил распрощаться.
— Теперь он точно решит, что мы лесби.
— За то перестанет плакать тебе в жилетку из-за измен своей девушки.
— Или наоборот, усилит старания в попытках разобраться с женской точки зрения, почему Эрика предпочла ему поездку с родителями. Как объяснить Курту, что у Эрики может найтись кое-кто получше?
— А ну его!
Мы долго сидели в кафе, обмениваясь впечатлениями и измышлениями. Бритт волновал вопрос:
— Зачем ей все это? Не верю, чтобы можно было так хорошо заработать на сенсации, выложенной в интернет-журнале. Даже если это так, все равно, слишком много затрат на одно расследование.
— Может, Анне платит еще кто-то?
— Кто?
— Например, родственники погибшей девушки.
Мы принялись фантазировать на эту тему.
— Может, родственники состоятельны и их не устраивает работа полиции?
— Кого она в наше время устраивает? Только криминал, который она не трогает.
— А зачем тогда публикации?
— Знаешь, бывает, что вину человека доказать так и не удается, есть такие осторожные маньяки, но уже то, что его подозревают, поможет избежать следующих жертв.
Как бы я ни морщилась от пристрастия Бритт к теме маньяков, резон в ее словах был. Даже не сумев доказать или просто обнаружить вину убившего девушку человека (стоило бы задаться вопросом, существует ли убийца?), можно вынудить его притихнуть во избежание разоблачения.
— Да, а еще лучше пойти и сдаться полиции!
— Ну уж это, Бритт, едва ли.
— А что, бывает и такое. Муки совести, кстати, одни из самых жестоких.
Не знаю, до чего бы мы еще дофантазировались, но на мой телефон вдруг поступил звонок от Анны.
— Линн, я посмотрела ваши данные и хотела бы поговорить. Я уже знаю, что именно поручить вам. Вы не передумали?
— Нет. Я готова встретиться.
— Приходите.
— Прямо сейчас?
Что у нее за спешка?
— Вы ведь живете на Сёдермальме? За вами прислать машину? Где вы?
— Не нужно машину, мы на Нюторьет в «Гилдас Рум».
Анна тихонько рассмеялась в ответ.
— Если не слишком заняты, подходите по прежнему адресу, я покажу кое-какие материалы и все объясню. Понимаете, каждый день на счету…
— Но я не одна…
— Приходите с Бритт.
Я терпеть не могу, когда диктуют, что мне делать. Если попросить, сделаю, что угодно, даже то, чего не могу терпеть (в разумных пределах), но командовать мной нельзя. Любые распоряжения командным тоном вызывают протестную реакцию и жгучее желание сделать наоборот даже в ущерб себе.
И сейчас такое желание было, но вопреки собственной натуре я почему-то согласилась. Что-то в голосе и самом существовании этой Анны Свенссон заставляло поступать именно так, как она требовала.
Нет, Анна не требовала, она просила, но просьба бульдога не делать ни шагу вперед на его территорию или убраться восвояси обычно не обсуждается, а выполняется. Или просьба удава, обращенная к кролику, зовущая его прямо в пасть. Однажды я видела такие кадры: воробей, отчаянно пища, скакал прямо к удаву. Сейчас я совершала нечто похожее.
Анна ждала нас и на вызов домофона дверь открыла сразу.
— Прошу. Давайте перейдем на «ты», так удобней работать. Если вы обе не против.
— Нет-нет, — почему-то бодро заявили мы в один голос, хотя я не очень представляла, как буду тыкать Анне, годившейся нам почти в матери. Может, потом, когда-нибудь…
Она показала на стулья за столом уже в первой комнате, сама села напротив и вдруг сняла туфли, вытянув ноги на соседний стул:
— Прошу извинить, но целый день на каблуках тяжело. Это не для меня.
И от этого неожиданного поступка она стала вдруг нормальной, простой и понятной.
— Ничего, ничего!
— Линн, твои данные показались мне подходящими для выполнения, пожалуй, основной и самой важной части задания. Тебе предстоит познакомиться с человеком, которого мы подозреваем. Здесь несколько сложностей, но я надеюсь, что ты справишься.
Она кивнула на компьютер:
— Включи. На него стоит посмотреть.
Я пошевелила мышь, и на экране действительно появилось изображение… о, я даже не знаю, как описать то, что мы увидели. Это было сошедшее с Небес божество, но только не женственный Аполлон. Фигуры не видно, только лицо, шея и часть плеча, но и так понятно, что мышцы имеются, но не горой, а красивыми буграми. Меня поразили глаза. Почему-то черные ресницы у девушек смотрятся вполне обычно, а такие же у мужчин сногсшибательно. Красивые надбровные дуги, густые брови и частокол ресниц над серыми глазами с одной особенностью: большие зрачки и радужка, словно обведенная черной линией. Это неотразимый вариант, такие глаза пропустить невозможно.
Еще можно добавить высокий красивой формы лоб, аккуратные уши, блестящие волосы, непокорных прядей которых так и хотелось коснуться, шея, которой могли бы позавидовать многие девушки, и мужественный подбородок с едва заметной ямочкой.
