Быстро кладу папку в шкаф и пулей вылетаю из квартиры, правда, проверив, выключен ли свет.
И вдруг у подъезда знакомый мерзкий фальцет:
— Ли-инн? Откуда ты здесь?
Вот только Мартина мне не хватает!
— Привет. Забегала выключить свет, вчера оставила.
— Ты часто здесь бываешь?
— Нет, только вчера и вот поневоле сегодня.
Какого черта я перед ним оправдываюсь? Сам-то он что здесь делает?
— Тебя подвезти?
Даже если бы в Стокгольме не работало метро и не было ни одной другой машины, кроме той, у которой стоял Мартин, а мороз градусов на десять крепче и ледяной ветер сбивал с ног, я скорее отправилась ползком через весь город, чем согласилась ехать с ним.
— Нет, спасибо, меня ждут. А ты что здесь делаешь?
— Я здесь… — рука Мартина делает совершенно непонятный картинный жест, — живу. Передавай привет Ларсу.
— Обязательно.
Живет он здесь! Таких совпадений не бывает. И привет я передавать не собираюсь, Ларсу привет от этого слизняка нужен не больше ведра дерьма на голову.
И все-таки вопрос о том, какого черта Мартин околачивался у подъезда Ларса, остается. Вечером я беру себя в руки и задаю этот вопрос:
— Я сегодня на Эстермальмсгатан встретила Мартина. Что он там мог делать?
— Черт! Я забыл предупредить, что он там живет. Дед купил нам по квартире в одном доме, чтобы никого не выделять. Его этажом ниже.
— Ларс, он мог попасть в твою?
— Не понял. Зачем?
— Он мог зайти в твою квартиру?
— У консьержа есть запасные ключи от всех квартир. — Голос Ларса мрачен. — Линн, не ходи туда больше. Если она тебя так пугает, не ходи. Я запрещаю! И рисунки не смотри. Ты меня поняла? Зря я тебе все это показал.
Конечно, зря, ведь именно из-за схемы я поняла, как была повешена Бригитта.
— Скорей бы вернуться и поговорить нормально. Давай договоримся: ты больше не будешь никуда ходить, ничего накручивать и придумывать не будешь. Я прилечу и все объясню. Все, что только захочешь услышать. Ты меня поняла?
— Да.
— Линн, не шепчи.
— Да, хорошо.
— Если бы ты знала, как я хочу тебя! Никакой ледяной душ не помогает. Линн, ты должна чувствовать это даже на расстоянии.
— Я чувствую, Ларс.
Как спросить, что он видит перед собой в окно? Или что делал сегодня? Беззаботного голоса не получится, выдам себя.
— Чем ты сегодня занимался?
— Официальными делами, оформлял разные документы.
— Какие?
— Снова суешь нос? Решал вопросы одной девушки, ты ее видела. Вернусь, все расскажу.
Разговора толком не получается. Ларс закрыт, он смеется, что-то говорит, но я не могу выудить никакую информацию.
Я так и не поняла, в Амстердаме ли он и чем там занимается.
Что за девушка? Господи, неужели это… Нет, Ларс не стал бы говорить о Бригитте, как о моей знакомой.
Так ничего и не поняв, я звоню бабушке, сочиняю историю о предстоящей завтра проверке системы отопления, которая якобы барахлит, а потому мне придется пожертвовать отдыхом у заснеженного озера.
Я сижу перед выключенным телевизором с пультом в руках довольно долго, пока не соображаю, что так и не нажала кнопку «Вкл.». Но сейчас не до него, даже если в новостях покажут сюжет о гибели Бригитты, больше, чем я знаю, все равно не сообщат, а слышать еще раз этот кошмар я не в состоянии.
И вдруг я буквально подскакиваю на месте от страшной мысли, вернее, воспоминания о фотографии, той, на которой Ларс, Оскар и три девушки. Две из них убиты, причем одинаково или почти одинаково! Кайса Стринберг задохнулась, якобы неудачно подвесившись. Но Бригитта Ларсен-то не могла вот так подвеситься. Ее повесили, пытаясь выдать это за несчастный случай.
Если это не случайность, то, кажется, я знаю, кто будет третьей жертвой. Из трех девушек на снимке осталась в живых одна — Паула. Что, если ее очередь?
Что мне делать с этим пониманием? Идти в полицию, но тогда придется объяснять все с самого начала про Ларса и мое пребывание в его доме тоже. А если он не виноват? Я вспомнила слова Ларса о том, что не вовремя сказанная правда может испортить кому-то жизнь. Оставалось только попытаться найти эту женщину самой и предупредить об опасности.
Кто может что-то знать о Пауле? Конечно, Оскар, но Оскара спрашивать нельзя. К тому же Марта сказала, что он уехал, и Оскар может быть причастен. Наверняка что-то знает Свен, но если спросить Свена, Ларс уже через пять минут будет знать об этих расспросах. Под каким-то предлогом попасть в дом и утащить альбом, может, на обороте фотографии есть надпись? Бывает же, пишут всякую всячину…
Да, конечно, именно для меня оставили адрес или номер телефона, причем не пятилетней давности, а на будущее — нынешний. Я даже лицо не разглядела, только статную фигуру, пожалуй, как у Марты, не хуже. Крепкая девушка, вернее, молодая женщина. Мне показалось, что она старше Ларса. Сейчас я удивилась собственной несообразительности, а еще Ларс говорит, что мой любопытный нос может пострадать. Я даже не сунула его еще раз в тот альбом, чтобы разглядеть красотку, которую ласково обхватил за плечи Ларс. Нет, это не объятия любовников, но они явно не чужие. Запретила себе вспоминать о том снимке, а оказалось, зря.
Или я просто накручиваю себя?
Да нет, не накручиваю, девушки-то погибли, и погибли мученически…
Сколько ни размышляю, ничего путного, кроме как отправиться на остров и начать расспросы там, не придумываю. Других зацепок у меня просто нет. Может, все же позвонить Марте, она же что-то знает об Оскаре? Нужно только разговаривать с ней очень осторожно…
Три дня, у меня всего три дня. Потом вернется Ларс, и никого разыскивать или о чем-то предупреждать я уже не смогу, даже если он не имеет никакого отношения к убийствам девушек, он ни за что не позволит мне заниматься розысками Паулы. А я должна предупредить, обязательно должна успеть предупредить.
Сердце ноет: кого ты собралась предупреждать? Ведь ясно же, что у них с Ларсом что-то было, иначе он не обнимал бы ее за плечи, ни на одном другом снимке Ларс не прикасается к женскому телу, хотя девушек вокруг него всегда много и смотрят они влюбленными глазами, по крайней мере, восхищенными. Неужели ты хочешь, чтобы у него все всколыхнулось снова?
Но карту поставлена жизнь человека. Я должна разыскать ее и предупредить.
А если это разрушит наши с Ларсом отношения? Ведь я же не смогу скрывать от него свое участие в расследовании вечно?
Ладно, отношения потом, сейчас розыск. Но Анне я ничего не скажу.
Сначала Марта…
