— На сей раз чья?
— А, ты ее не знаешь!
— Ладно, вернешься, расскажешь. Вернешься?
— Спрашиваешь! Мне уже до черта надоели семейные посиделки.
Вечером я долго размышляю о том, звонить или нет Йену. Вот кого вовсе не желала бы впутывать! Йен связан с моей мамой, если он проболтается, жизни мне не будет совсем. Но каков хитрец… Столько времени была рядом и не подозревала!
К утру я созрела, но, памятуя, что Йен раньше полудня не встает, звоню ему поздно.
— Йен, мне нужна твоя помощь.
— Линн! Сто лет тебя не видел и не слышал. Как ты?
— Нормально. Мы можем встретиться?
— Конечно.
— Сейчас.
Йен мгновение озадаченно молчит, потом осторожно интересуется:
— У тебя что-то случилось?
— У меня нет. Йен, это не телефонный разговор. Нужна встреча.
— Я тебя не узнаю. Ты изменилась…
— Черт! Ты слышишь, что я твержу?
— Да, я сейчас приеду.
— Встретимся в… Йен, мы можем поговорить просто в твоей машине…
— Ладно, у Слюссена, я встану, как обычно.
Есть такое местечко на набережной рядом с мостом, там обычно пусто, можно встать, мы часто там пересекались.
Я одеваюсь и решительным шагом направляюсь на встречу с Йеном.
Утро последнего дня моей относительной свободы. Если я сегодня ничего не узнаю, то на розысках можно ставить крест. Я так все закрутила, что даже не знаю, как распутать. Ларс не простит мне не только Магнуса, это хоть как-то можно оправдать, компьютерная безопасность и прочее… А вот встречу с Йеном оправдать вообще не получится. Я рискую потерять Ларса.
Топая быстрым шагом по Стадсгардследен, я пытаюсь оправдаться тем, что Ларс тоже не говорит правды, он вообще не говорит, где находится. Я же не спрашиваю, с кем он. Если бы и спросила, не ответил бы.
Машина Йена уже на месте. Быстрый мальчик. Видно, был у кого-то неподалеку.
Завидев меня на набережной, он выходит из машины и стоит, поджидая.
— Привет, детка. А ты похорошела. Линн, классно выглядишь. Садись.
Я сажусь.
— Куда едем?
— Никуда, Йен. Я сказала, что мне нужна твоя помощь, а не развлечение.
Он вдруг резко поворачивается ко мне:
— Ты беременна?
Мгновение я сижу с открытым ртом, потом с трудом проглатываю вставший в горле ком и… начинаю хохотать, как сумасшедшая!
— Йен!.. Умоляю… как тебе такое в голову пришло? Не-ет!
Он хмыкает, потом фыркает и начинает смеяться тоже. Со смехом приходит облегчение. Вот чего мне давным-давно не хватало — смеха. Все время в напряжении, даже рядом с Ларсом страх не проболтаться, без него сплошное — ожидание неприятностей. А тут вдруг отпустило, стало даже весело. И чего я суечусь? Ну, не найду эту Паулу, не моя же вина? Может, я вообще зря себя накрутила, Ларс действительно в Амстердаме, рисунки убрала горничная, или я забыла, как сама засунула их в шкаф, а девушки… ну, сотворили глупости, которые стоили им жизни…
Нет, не получалось. При мысли о погибших девушках я словно очнулась. Но умирать желания уже не было.
— Ладно, к делу. Я не беременна, успокойся. Мне нужно, чтобы ты познакомил меня с кем-то из опытных, давнишних бэдээсэмщиков. Лучше женщиной.
— Чего?!
Я испугалась, что отпавшую челюсть Йена будет трудно вернуть на место.
— Вот только не делай вид, что не понимаешь, о чем говорю. Йен, я знаю, что ты в Теме.
— Так, стоп! — очнулся Йен. — А откуда о Теме знаешь ты?
— Ты же сам сказал, что я сильно изменилась.
— Ты в Теме?
— Не совсем.
— Хочешь войти?
— Я в Теме, но не так, как ты думаешь. Йен, мне нужно разыскать человека, женщину, которая занималась этим лет пять-шесть назад. Большего сказать не могу, извини, это не мои секреты. Срочно разыскать. Сегодня.
— Ну, выкладывай, кого.
— Сначала дай слово, что разговор дальше этой машины не уйдет.
— Не могу. Если я никому ничего не скажу, то как смогу тебя с кем-то свести? Кого тебе нужно найти? Черт, как же мне не пришло в голову тебя ввести в Тему? Но я и подумать об этом не мог, ты же у нас скромница.
— У тебя есть знакомые, с которыми можно поговорить? Счет идет на часы.
— Есть. Я сам в Теме уже не один год, но есть те, кто дольше. Кого ты ищешь?
— Женщина. Паула, фамилию не знаю. Не знаю, настоящее ли это имя. Она была знакомой… — я на мгновение торможу, потому что трудно произнести следующее имя, — Ларса Юханссона. Но именно он не должен узнать, что я искала Паулу.
Йен внимательно смотрит на меня:
— Ты с ним?
— Ты знаешь Ларса?
— Нет, слышал. Запросы у тебя…
— Что ты, я скромная, какой была, такой и осталась.
— Ну да?
— Да, мне вполне достаточно скромной двадцатикомнатной квартиры, обитой шкурами поверженных врагов. Ты будешь отвечать или нет?
— Хорошо, познакомлю.
— Сегодня?
— Да.
Он достает телефон, разыскивает чей-то номер, звонит.
Долго не отвечают, я начинаю жалеть, что затеяла всю эту историю с Йеном, теперь он знает слишком много, и о Ларсе тоже, а результата может не быть.
Когда трубку все же берут, Йен выходит из машины и разговаривает уже на улице, так, чтобы я ничего не слышала. Вот черт, у меня ощущение, что я снова во что-то влипаю. А вдруг это опасно? Но не может же Йен сунуть меня головой в полное дерьмо? Не должен хотя бы по старой дружбе, вчера в очередной раз доставили цветы из магазина, это предпоследний.
Вернувшись в машину, он вздыхает:
— Линн, записывай адрес, к Хильде пойдешь одна, я туда не хожу. Но потом позвонишь и скажешь, что с тобой все в порядке.
Я храбрюсь, но страх заметен.
— Может, пойти с тобой? Но Хильда сказала, чтобы ты пришла одна. Через пару часов.
Продиктовав адрес, он предлагает:
— Пойдем, позавтракаем где-нибудь?
— Тебя не кормят? Все еще закрыто…
— Хоть в «Макдоналдс», за углом есть.
Мы действительно отправляемся в «Макдоналдс» и с удовольствием поглощаем картошку фри. Я не люблю гамбургеры, но обожаю Макфлури. Становится смешно: Ларса бы сюда. Он небось и не подозревает, что есть такая еда, как гамбургеры и картошка фри, которую нужно брать руками и обмакивать в соус из упаковки. И вина к столу не подают, ни «Романе Конте», ни даже «Ришбура».
