Ну, а о том, что станется с людьми, если сработает это мощнейшее ВУ, с теми, кто находится вблизи этой «адской машины», кого удерживают во внутреннем дворе близ сцены, пусть думают большие начальники и начальники рангом поменьше, вроде подполковника госбезопасности Мишина. Пусть эта мысль станет головной болью для тех, кто сейчас находится по другую сторону смертельного периметра. Для тех, кто проводит совещания и отдает приказы. Для тех, кто судорожно ищет выход из по сути безвыходной для властей – и для заложников тоже – ситуации…
Из другого фургона, который был припаркован возле внутреннего входа в главный корпус, только что выгрузили заранее приготовленные самодельные взрывные устройства. Два опытных взрывника из состава их отряда сейчас как раз и занимались всеми этими «адскими машинками»…
Исмаил, его приятель и земляк Тимур – он периодически отвлекался от обязанностей видеооператора, чтобы помочь собратьям, – а также еще двое из числа отряженных сюда, в главный корпус, амиром бойцов принялись наводить свой порядок в столовой, куда сами же не так давно привели четыре десятка молодых людей из числа заложников.
Свет в просторном зале столовой пока не включали, подготовка велась в темноте. Лишь скользят временами, останавливаясь на фигурах, на лицах некоторых заложников – их усадили в проходе между столами на пол, – подсиненные маскировочными фильтрами лучи фонарей. Да еще время от времени слышны подаваемые вполголоса команды – иногда на одном из кавказских наречий, иногда на общепонятном для всех находящихся здесь «имперском» языке.
Без четверти два ночи. Подрывник наконец закончил свою работу…
В столовой были установлены – лежали на столах – два взрывных устройства. Одно – безоболочного типа мощностью около семи килограммов в тротиловом эквиваленте. Второе сооружено на базе осколочно-фугасного снаряда калибра 122 миллиметра. Остается только тем или тому, кто останется здесь, соединить последнее звено…
– Так… слушайте мою команду!
В столовой к этому времени установилась звенящая тишина. Хотя Исмаил говорил приглушенно, его слышали абсолютно все. И те молодые люди, кого, отделив от общей «связки», усадили на пол под крайним слева и ближним, соответственно, к северо-западному торцу здания окну. И те, кто находился в центре столовой, ближе к закрытым, несколько старомодного вида и кроя сборчатыми шторами. И те, наконец, кого боевики усадили на пол ближе ко входу в столовую…
– Предупреждаю! – продолжил Исмаил. – Слушайте внимательно, дважды повторять не будем. Всякого, кто не подчинится или вздумает тут выступать, убьем на месте! Сейчас вам будут развязывать руки. Потом укажут, где встать. Понятно?
Ответом ему была гнетущая тишина. Присутствующие пока не понимали, что задумали эти изверги…
– Ну, вот и хорошо. А теперь, мои маленькие овцы и барашки… – Он посмотрел на двух ближних к нему молодых людей из числа заложников, которым Тимур только что развязал путы на запястьях. – Раздевайтесь! Ну?! Кому сказано, быстро раздеваться! Всем. И девушкам тоже!
Исмаил подошел к одной из девушек, которая, схватившись обеими руками за голову, стояла в центре помещения и раскачивалась из стороны в сторону – казалось, эта юная особа вот-вот лишится рассудка. Достал из ножен тесак.
– У нас нет времени на уговоры! – прошипел зло. – Не подчинишься – зарежу.
…Еще спустя несколько минут старший «северной» группы спецназа получил по рации доклад от снайпера, устроившего лежку на крыше пятиэтажки. А затем увидел, причем без бинокля, своими глазами то, о чем ему только что доложили: боевики выставили группу заложников в окнах помещения столовой. Эти молодые люди, парни и девушки, стоящие где по одному, где по два на фоне высоких окон, – их заставили подняться на подоконники – все были в чем мать родила…
На дежурной волне в УКВ-диапазоне прозвучал накаленный мужской голос:
– Юсуф Ислам, вас вызывает штаб! Амир, срочно выйдите на связь со штабом!
Сайтиев криво усмехнулся. Можно было, конечно, и не отвечать. Следовало бы потомить своим молчанием федералов. Заставить их метаться, мучиться в догадках относительно того, что же сейчас происходит в комплексе ЦВС. Поломать головы над тем, какую еще пакость придумали ворвавшиеся туда минувшим вечером боевики, сторонники джихада против неверных и построения на Кавказе Великого Имарата… Но он решил ответить.
– На связи амир! – глухо произнес Сайтиев в рацию. – Чего надо? Чего орете, почему мешаете людям спать?
– Амир, что там у вас происходит? – спросил уже знакомый ему голос. – Конкретно, в помещении столовой?
– Это ты, Мишин?
– Да, он самый… Зачем выставили людей в окна? Почему раздели их? И еще… Когда отпустите женщин из местного персонала? А также девушек из числа участников молодежного лагеря?
– Слишком много вопросов, чекист… – процедил амир. – Отвечу на один. Заложников в столовой поставил у окон, чтобы вы не вздумали штурмовать санаторий.
– Мы не собираемся…
– Учтите, мы заминировали и столовую тоже. Начнете штурм, как вы это обычно практикуете среди ночи или под утро, и все тут взлетит на воздух!
– Повторяю, мы не собираемся применять силу.
– А у вас просто нет такой возможности, – Сайтиев выдавил мрачный смешок. – И вот что еще, чекист. Включите уличное освещение!..
– Что включить?
– Уличное освещение включите, я сказал! – повысил голос Сайтиев. – Дай команду! Я хочу видеть… глазами моих наблюдателей… сколько вы техники и народа гоните сюда по трассе «Кавказ»! Ты меня слышишь, чекист Мишин?
– Слышу… говорите.
– И не вздумайте спорить или шутить со мной! Если что-то пойдет не так, начнем расстреливать заложников. Начнем убивать, не дожидаясь, пока вы выполните наши требования…
Глава 22
Алексей отложил в сторону обрезок арматуры, при помощи которого он, действуя им на манер ломика, пытался расширить отверстие канализационного люка. Оно, это отверстие, забранное металлической решеткой, обнаружилось в техническом отсеке. Он увидел его, когда сдвинул в сторону металлический шкаф (тот оказался пустым). От решетки до поверхности воды, журчащей по наклонному колодцу ливневой канализации, как казалось, было рукой подать…
Волков выломал эту решетку, вмурованную в бетонированный пол. Хотя и не без труда… Отверстие по своей форме – прямоугольное, примерно тридцать пять на двадцать пять сантиметров. Пробито оно в плите, в основании из железобетона.
В бункере есть еще три канализационных отверстия, считая те два, что предназначались для «толчков». Но вот это, находящееся в техотсеке, единственное, через которое было видно, куда, к какой подземной артерии оно ведет…
Ладони уже горели от этой адовой работенки. Вдобавок вернулась ноющая боль в ноге. Приходилось долбить бетон либо на корточках, либо стоя на левом колене. В любом случае, это было крайне неудобно и очень тяжело… А что ему еще остается делать? Какие у него есть другие варианты? Ни-ка-ких. Он не только сейчас не способен оказать помощь в деле освобождения заложников, но и сам попал в западню.
