Некоторое время на линии царила нарушаемая лишь шорохами тишина. Начальник и прочие присутствующие при этом разговоре товарищи тоже хранили молчание.
– Ситуация понятна, товарищ подполковник!
– А вот я этого утверждать не могу, – Мишин подавил тяжелый вздох. – Теперь докладывай, что видел и что думаешь обо всем этом! Потом будем анализировать… И вместе думать, как нам использовать все эти моменты и нюансы для освобождения заложников и нейтрализации банды.
Глава 25
Первая половина дня прошла в тревожном напряжении. Дважды, в девять утра и в четверть второго пополудни штаб выходил на связь с главарем отряда, который называл себя Юсуфом Исламом. Переговоры складывались невероятно сложно. Террористы отказывались освободить хотя бы часть заложников вплоть до того момента, когда в аэропорту Минеральных Вод не приземлится борт с теми людьми, кого по их требованию должны уже вскоре доставить поближе к месту событий.
В половине третьего пополудни амир сам вышел на связь.
– Это амир Юсуф Ислам!
– На связи штаб! Мы вас слушаем!
– Уберите «вертушки»! Если хоть один ваш вертолет пролетит над санаторием… Будем тогда расстреливать заложников! За каждый пролет над нами – один труп. Устроит?
– Минутку…
– Мне некогда ждать! Где этот… с которым я раньше общался?
– Подполковник Мишин?
– Да! Давай его к микрофону!
Спустя несколько секунд в эфире прозвучал спокойный, но несколько усталый голос.
– Подполковник Мишин на связи!
– А-а… чекист! Куда пропал?
– Да так… были дела.
– Дело у нас сейчас общее, верно?
– Я вас слушаю.
– Вот и слушай… Значит, так, чекист. Сначала спрошу… Только не крути мне тут, говори как есть! Я вранья не потерплю!
– Спрашивай.
– Как там дела с транспортом?
– Транспорт готов. Отвезем, куда скажете. Только не трогайте заложников! И освободите женщин, как мы и договаривались.
– А самолет?
– Только что вылетел из Домодедово.
– Там все те, кто в списке?
– Да! Девять человек… те самые, кого вы затребовали!
– А почему мне не дали возможность переговорить с ними до того, как они вылетели?
– Потому что вы пока не сделали ответных шагов.
– Каких? Что ты придумал?
– Освободите хотя бы часть заложников… Отпустите женщин!
– Чекист, ты не понял! Здесь тебе не базар, чтобы торговаться!
– Мы не торгуемся! – несколько покривив душой, сказал в микрофон Мишин. – Мы пытаемся договориться.
Молчание в эфире длилось около минуты.
– Ладно, несколько человек я, так и быть, готов освободить… Дам возможность заработать тебе орденок. И новое звание… Ты же хочешь стать полковником? Чего молчишь?!
– «Несколько человек», это сколько?
– Не более десяти. По остальным будем разговаривать, когда самолет сядет в Минводах!
– А когда вы их намерены освободить? Вот этих «нескольких»?
– Я подумаю, сколько душ мы освободим. И кого именно вам передать первыми. Когда? Ну… Давай через час свяжемся.
– В половине четвертого, значит?
– Ты мне сроки не указывай… сам тебя вызову! Отбой связи.
Бойцы отряда «воинов джихада» поочередно, по сменам – подменяясь из резерва амира, в котором насчитывалось четверо, – отправлялись в главное здание. Там они могли подкрепиться и на какой-то час-другой вздремнуть. Даже Алгереев позволил себе послеполуденный сон; благо в округе стояла тишина. И благо его сон и покой охранял верный человек Ваха…
Тамерлан на время устроился во втором корпусе. Здесь, в этом здании, спокойней всего. Если, конечно, в этом месте, оцепленном федералами, можно найти хоть какое-то «спокойное место»… Спал чутко, как зверь. Стоило Вахе войти в помещение, как Тамерлан тут же открыл глаза.
– Что там?
– Тебя амир спрашивает.
– Что-нибудь срочное?
– Он только что со штабом говорил. Хочет, я так понимаю, с тобой посоветоваться.
Алгереев умылся, вытерся чистым полотенцем. Сделал несколько крупных глотков из стеклянной посудины, которую ему передал телохранитель. В очередной раз удивился – и что они тут все находят в этой соленовато-кислой минерализованной воде?.. Надел и раскатал шлем-маску, поправил амуницию, сунул микродинамик от рации в ушную раковину. Сопровождаемый нукером, вышел из второго корпуса во двор.
– Аллаху акбар! – поприветствовал он амира и стоящих возле него двоих бойцов. – Есть какие-нибудь новости?
– Да, есть известия.
Сайтиев и Алгереев отошли в сторонку.
– Значит, так, Тамерлан. Я только что разговаривал с их старшими. Самолет примерно через час приземлится в местном аэропорту…
– Прекрасно.
– К шести вечера они готовы предоставить транспорт. Вернее, один автобус можно будет забрать из тех, что стоят перед главным корпусом. И еще два микроавтобуса они предоставят уже от себя.
– Прекрасно, – повторил Алгереев. – Хорошие новости… Наши, значит, уже летят в Минеральные Воды?
– Да, как мы и требовали… Федералы готовы освободить всех, кто попал в известный тебе список.
Алгереев с удовлетворенным видом кивнул. По правде говоря, из всего списка его по-настоящему интересовал лишь один человек. А именно Мурат Исрапилов, его сводный брат. Они от одного отца. Мурат еще в начале двухтысячного вышел из леса, амнистировался и был устроен через своих людей в систему МВД Чечни. Постоянно бывал в командировках в Москве, ведал московской и подмосковной диаспорами. Но работал он на обе стороны – и на центороевских, а также на федералов, и на тех, с кем был связан давними узами, в том числе и родственными.
Некоторые предприниматели, некоторые люди, делившиеся с подпольем средствами от своих местных бизнесов либо собиравшие закят, то есть своеобразный налог с соплеменников в пользу джамаата, в одно время пытались отказаться от своих обязательств. Иначе говоря, перестали платить. Мурат и его приятель Сулим Гасаев, прикрываясь своим служебным положением, как раз и занимались вышибанием из соплеменников денежных средств. Их двоих задержали за похищение бизнесменов, выходцев из Чечни и Дагестана. Несмотря на все старания отмазать, осудили на большие сроки и отправили отбывать наказание в ментовскую зону в Рязанской области…
Будь ситуация несколько иная, не запались они на сборе закята, действуй они лишь в интересах центороевских или близких к ним кланов – тех, кого поддерживали нынче федералы, – эти двое давно были бы на свободе. Но требовать их перевода в ИТУ в Чечне или ближе к Чечне, на Кавказ, было бы после всего случившегося с ними – и открывшегося – неразумно. Им двоим, особенно Исрапилову, было безопасней до поры до времени находиться в ментовской зоне. Потому что, если бы они попали в руки тех своих соплеменников, кто нынче управляет в Ичкерии, то к ним возникло бы слишком много вопросов. А те, к кому возникает нынче «много вопросов», как правило, долго не живут.
