Супрун, когда они поднялись на четвертый этаж и оказались напротив дверей номера, сунул «бою» купюру в десять ойро и кивком головы то ли поблагодарил за услугу, то ли попросил убираться восвояси.
Алексей Валентинович сам отпер дверь. Поставил чемодан у кровати, но разбирать его не стал. Снял куртку, повесил ее на плечики в шкаф. Накоротке осмотрел номер; обычный типовой одноместный «люкс», ничем особо не отличающийся от подобных номеров в большинстве стамбульских отелей.
Супрун наведался в санузел, затем сел в единственное кресло, предварительно сняв башмаки и выложив оба мобильных телефона на столик у занавешенного шторами окна.
Откинулся на спинку, смежил веки. Он думал о том, что неплохо бы сейчас принять душ, а потом вздремнуть пару часиков. А вечером, уже где-нибудь после девяти, вызвать такси и отправиться в один из любимых местных ресторанчиков. Туда, где славно готовят запеченное на огне седло ягненка. И где, переместившись в соседнее помещение, в «диванную», коей не менее полутора столетий, можно после вкусной и сытной трапезы неспешно посидеть с кальяном, подобрав наргиле по вкусу.
Но он понимал, что эту нехитрую, в сущности, программу вряд ли сегодня удастся осуществить. У одного из двух местных контрагентов, с которыми он знаком многие годы, возникло какое-то архисрочное и суперважное дело. Кстати, Восток, в том числе и нынешняя полусветская, наполовину азитская, наполовину европейская Турция, несмотря на горячий темперамент местного народа, в действительности не терпит суеты и спешки.
Для того чтобы добиться здесь значимого результата, нужны и связи, и знание местных обычаев, и терпение, и хитрость. Ну и деньги, конечно, причем немалые. Вся эта деятельность прикрывается – подобно ароматному дыму хорошо раскуренного кальяна – завесой вполне легальных контактов и связей. Экспромты здесь, в этой среде и в этой части земного шара, как-то не очень приветствуются. Но уж если от контрагента, очень опытного, умудренного сединами, выдержанного и сверхосторожного человека, приходит message
[4]
с просьбой о немедленной встрече (желательно, в ближайшие 24 часа), то не уважить его, не прилететь в Стамбул так быстро, как это возможно, означало бы лишиться того доверия, которое зарабатывается не на пустом месте. И которое, как хорошо знал Супрун, зачастую не купишь ни на какие деньги.
Надо сказать, что гражданин, только что вселившийся в не самый дорогой и престижный стамбульский отель, ничем особенным на фоне других постояльцев не выделялся.
У господина Супруна – многократная годовая виза, оформленная через посольство Турции в Москве (так что в аэропорту «Ататюрк» ему не пришлось, как большинству въезжающих в эту страну россиян, открывать через таможенного офицера визу-марку за 20 долларов). Одет он в добротную, но не пафосную, неброскую одежду. Мужчина он крупный, довольно плотной наружности, чуть рыжеватой масти, что заметно, даже несмотря на короткую (почти под ноль) стрижку.
В загранпаспорте, который Александр Валентинович после оформления сунул во внутренний карман куртки, указаны фамилия, имя, место и год рождения его владельца. Но, естественно, ровным счетом ничего не сказано ни о прошлом этого господина, ни, тем более, о его нынешних занятиях. В этой южной стране, давно освоенной челноками и «русо-туристо», даже таможенные офицеры при открытии туристических виз предпочитают не задавать лишних вопросов. Welcome to Turkey со своими денежками, а остальное, включая вашу истинную личность, никого здесь, по большому счету, не волнует.
Меж тем в биографии Александра Валентиновича найдется немало любопытных фактов (каковые известны лишь узкому кругу людей).
Супрун родился в 1956 году, коренной москвич. В прошлом – сотрудник Главного разведуправления ГШ МО РФ, подполковник запаса. На службе – официально – не состоит с 1999 года. По документам Минобороны, он комиссован по состоянию здоровья. В последние годы занимает должность исполнительного директора столичной консалтинговой фирмы «Астрея-М», оказывающей услуги в сфере безопасности рыночных инвестиций. Часто бывает в Турции, Греции, на Кипре, в Сирии и в некоторых других местах Восточного Средиземноморья, в странах, где у России, действующей не только через традиционные каналы дипломатии и резидентуры, имеются давние, вековые интересы. Зачастую эти поездки связаны с легальными деловыми интересами и контактами. Но иногда, как в этот раз, Супрун приезжает в ту или иную страну не столько по делам «легального» бизнеса, сколько с известной лишь ему и его контрагенту целью.
Звонок на мобильный раздался без четверти шесть вечера. Супрун взял «Нокию» со стола, сверился с экранчиком, ответил. Мужской голос спросил – по-английски с акцентом, – может ли подойти к телефону mister Fatih.
«Mister Fatih? – переспросил у звонившего Супрун. – Are you sure?»
[5]
Но ни уточнения, ни извинения за очевидно неправильно набранный номер не последовало: звонивший дал отбой.
Супрун тут же отправил СMС с другого своего сотового. Затем оделся, запер номер и вышел из отеля на довольно оживленную в это время суток улицу Ebusuud.
Впрочем, прогулка оказалась недолгой: неподалеку от расположенного на той же улице отеля «Amisos», в котором ему тоже не раз доводилось останавливаться, находится стоянка таксомоторов. Не проявляя никаких признаков спешки или беспокойства, русский уселся в свободное такси и попросил отвезти его по указанному им адресу.
Спустя примерно двадцать минут водитель по просьбе приезжего остановился на обочине улочки, в паре сотен метров от станции «легкого метро» Emniyet. Супрун расплатился с ним лирами и отпустил восвояси. Смеркалось. Он прихватил с собой зонт, но складывалось впечатление, что проливного дождя не будет. Этот город Супрун, надо сказать, знал как свои пять пальцев, пожалуй, даже получше иных коренных стамбульцев. Сейчас он находился в районе Фатих. В той части этого старинного и довольно консервативного района, носящего имя Завоевателя и известного также одноименной мечетью, где соседствуют, сосуществуют два стиля, два разных мира: отстроенные французскими зодчими после землетрясения, случившегося в 1776 году, по-европейски прямые улицы с красивыми зданиями и довольно унылые, грязноватые, путаные переулочки западных, ближних к крепостной стене кварталов.
Вот в эту, западную часть района туристы из Европы не очень любят соваться. И не потому, что там высок уровень криминала, но из-за специфической атмосферы, напоминающей кварталы радикальных исламистов во многих городах Ближнего и Среднего Востока.
Собственно, прозвучавшая в ходе недавнего «ошибочного» звонка на сотовый Супруна фраза как раз и служила своеобразным нехитрым кодом, указывающим на то, что контрагент ожидает его в хорошо известном им заведении, в небольшой кофейне, расположенной в районе Фатих, прямо на границе двух миров, европейского и исламского…
Супрун прошел два квартала от того места, где он высадился из таксомотора. Здесь уже не так сильно тянуло выхлопами автомобильных движков; сквозь запахи каменных строений, влажной мостовой, кебабниц и кофейниц ощущались и ароматы цветов: клумбы, цветники, палисадники с кустами роз здесь, в Стамбуле, встречаются сплошь и рядом.
