– Министр уже поставлен в известность, – спокойно произнес старший эфэсбэшник. – Наблюдение за вами велось в том числе и с его ведома.
Сотрудник, представившийся майором Котовым, снимал происходящее на видео. Збарский не унимался.
– Н-не имеете права! Где ордер на арест?! Или что там должно быть по УПК? Постановление суда о моем задержании?!
– Прекратите истерику, гражданин Збарский, – в голосе сотрудника ФСБ прозвучали металлические нотки. – Мы действуем с санкции главного военного прокурора и своего непосредственного руководства! Вам будет предъявлено обвинение сразу по пяти статьям Уголовного кодекса Российской Федерации! Включая «двести семьдесят шестую» – «Шпионаж» и «двести семьдесят пятую» – «Государственная измена»!
Старший на несколько секунд переместился к столу. Он взял чистый лист бумаги, черный фломастер, затем сделал короткую запись.
– Збарский, мы знаем о вас сейчас буквально все! Мы даже в курсе, кто такой в действительности ваш местный контрагент «Михаил»! И нам известно, что он настаивает на немедленной встрече с вами!
Он вновь подошел вплотную к «кроту», с которого теперь слетела вся его спесь. На дорогих брюках растеклось, расплылось мокрое пятно; резко запахло мочей. Этот напыщенный типок, хлыщ, делавар, хозяин жизни, любитель нетрадиционного секса, как-то весь скукожился, осунулся, постарел за несколько минут сразу лет на десять…
– Модест Эдуардович, как принято говорить в тех кругах, где вы обычно вращаетесь: «Time is money»! Поэтому, в целях экономии времени, опустим формальности и перейдем к главному!
«Майор Котов» выключил камеру и положил ее на стол. Выдвинул верхний ящик стола. Достал оттуда пластиковую коробку – с виду похожую на обычную аптечку автомобилиста. Открыл, извлек оттуда одноразовый шприц с тончайшей инсулиновой иглой и ампулу с бесцветным раствором.
– Есть всего два варианта, Збарский. Или вы колетесь – здесь и сейчас! – и соглашаетесь сотрудничать с нами! Или вам будет сделана инъекция одного нехорошего препарата… И тогда медикам, когда их вызовут, останется лишь зафиксировать факт вашей кончины от инсульта и кровоизлияния в мозг!
Старший перевернул лист так, чтобы запись была видна Збарскому.
На листке было начертано печатными буквами:
КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ТРАХНУТЬ
– Надеюсь, ситуация понятна? – процедил сотрудник Лубянки. – От того, согласитесь ли вы помочь нам, зависит, где именно будет поставлена запятая.
Глава 16
Следующие день и ночь Мокрушин провел в поселке Лесном, в том самом коттедже, в который его привез генерал Шувалов. ВС и Малика куда-то уехали. Или же их увезли. Во всяком случае, с позапрошлой ночи и вплоть до сегодняшнего утра он их более не видел. На вопрос Рейнджа, куда подевались женщины, Антон лишь пожал плечами: этот парень предпочитает, когда того требует ситуация, прикинуться глухонемым.
В девять утра в понедельник они вдвоем, Мокрушин и «прикрепленный», приехали в адрес на Ленинградском проспекте.
Транспорт для передвижения по области и городу использовали тот же, что и в прежние дни – служебный джип «Mitsubishi Outlander».
Они вместе поднялись в квартиру Рейнджа, но пробыли там не более четверти часа. Если кто-то по-прежнему проявляет интерес к личности Мокрушина, если этот некто не отказался еще от своей цели и к тому же обладает серьезными людскими и материальными ресурсами, то есть шанс, что сам факт появления по адресу Ленинградский проспект, дом 52, владельца одной из квартир и его бодигарда не останется незамеченным.
Мало ли где мог быть последние восемь-девять суток Мокрушин.
Может, он находился в служебной поездке.
Или лечился в госпитале.
Или просто где-то отдыхал, к примеру, в санатории.
Обеим сторонам теперь, кажется, предстоит решать уравнение со многими неизвестными.
«Чужие», скорее всего, не до конца понимают, что именно произошло в фиш-кафе, почему не сработала живая «адская машинка». А если и сработала, то не так, как нужно, практически вхолостую.
И еще один вопрос наверняка живо интересует эту публику: куда подевалась девушка, которой было предписано вознестись вместе с еще несколькими посетителями одного из столичных кафе на небеса?
Если ее задержали, то почему об этом ни словцом не обмолвились представители силовых структур? Они ведь любят бойко рапортовать о предотвращенных терактах, зачастую привирая и преувеличивая собственные заслуги. А тут упустили такой шанс – реальный, а не вымышленный факт! – пропиарить себя на ниве борьбы с террором.
Странно. Очень странно.
Девушку, если она в руках у следствия, давно бы уже должны были предъявить широкой общественности. А заодно и сообщить наконец, что тогда-то и тогда-то, там-то и там-то был предотвращен теракт с использованием смертницы-шахидки. Это ведь колоссальный успех на самом деле! Предъявите несостоявшуюся шахидку, передайте на ТВ грамотную нарезку из оперативных видеозаписей со следами взрыва в подсобке кафе, скажите что-то мутное про «специальные мероприятия» и что все было «под контролем», и сверлите дырки для орденов.
Ну так нет же.
О шахидке – ни слова. И о самом ЧП в «Силэнде» тоже ни гу-гу.
Но и для Мокрушина, а также для его руководства дальнейшие планы неприятеля, успевшего уже нанести несколько ощутимых ударов, тоже сейчас оставались во многом тайной…
Пробыв недолго в адресе, Рейндж и его телохранитель вновь вышли из подъезда и направились к джипу. Спустя примерно полчаса «Mitsubishi» припарковался во дворе здания, расположенного в глубине кварталов номерных Вятских переулков. В отреставрированном недавно здании бежевого цвета расположены офисные помещения нескольких фирм, турагентств и социальных учреждений. Весь второй этаж занимает консалтинговая компания «Астрея-М», специализирующаяся на оказании услуг в сфере безопасности рыночных инвестиций. Мокрушин, кстати, не первый месяц числится в штате сотрудников этой фирмы, бухгалтерия которой исправно переводит на его банковский счет «твердый оклад» – сорок тысяч рублей ежемесячно и еще выплачивает квартальные и годовые бонусы…
В офисе они задержались несколько дольше – до часу дня.
Кабинет Супруна все еще пустовал. Фотопортрет одного из руководителей компании, оказавшегося в числе жертв ноябрьского теракта в стамбульском районе Фатих, с траурной лентой наискосок помещен в небольшом вестибюле. Под ним – подставка, на ней – живые цветы. Рейндж тоже положил цветы под траурным портретом коллеги – они с Антоном остановились возле одного из цветочных салонов и купили там восемь гвоздик.
Прах Алексея Валентиновича, вернее, то, что от него осталось, те фрагменты останков, которые передали через посольскую службу турецкие власти и которые еще в течение нескольких суток были подвергнуты дополнительному исследованию в спецлаборатории на предмет идентификации, был захоронен в позапрошлую субботу на Николо-Архангельском кладбище, в Балашихинском районе Подмосковья.
