– Вы всего лишь заводные игрушки, – процедила сквозь зубы Колхауэр. – Ваши мозги «завел» своим ключиком Аваддон, но никто из вас об этом даже не подозревал… Но вы так тупы и невежественны, а ваша «программа» так убога, что истинный кукловод уже давно потерял к вам всякий интерес!
Первым в тот жуткий провал, что существовал лишь в их собственном воображении, шагнул Кадош ложи паладистов, губернатор Джордж Ф. Кэнделл, а вслед за ним туда же отправились и двое его приспешников…
– Шагом марш в сумасшедший дом! – произнес Малколм, знаком показывая двум своим сотрудникам, что представление в стенах Святилища окончено. – Там вам будет самое место!!
…Еще до наступления рассвета самолет «Гольфстрим», на борту которого находились Сатер, Малколм и примкнувшая к их компании Элизабет Колхауэр, вылетел из аэропорта Чарльстона в Вашингтон.
Эндрю Сатер и его новая знакомая, приязнь между которыми стремительно перерастала в нечто большее, чем дружба или деловое сотрудничество, недолго пробыли в американской столице после чего отправились в поездку, о целях и точном маршруте которой было известно лишь Энтони Спайку и еще Координатору проекта с российской стороны.
Глава 38
Московская область, Россия,
объект «Комплекс-3», 7 декабря, утро
Романцев, босиком, в одних трусах, стоял посреди ванной комнаты, уставившись в большое, в человеческий рост зеркало. Нет, он не занимался самолюбованием, поскольку никогда нарциссизмом не страдал. То, что он видел нынче в зеркале, если и отличалось от прежнего Алексея Романцева, которому в следующем году должен исполниться сороковник, то лишь в лучшую сторону. Кожа гладкая, упругая, без единого изъяна. Мышцы стали более эластичными, более взрывными, что ли (хотя сама мышечная масса если и увеличилась, то ненамного). Он сделал пару наклонов вперед, без труда достав пол вначале кончиками пальцев, а затем и ладонями. К нему пришла не только сила, но и гибкость, а также выносливость, о которых он ранее не смел даже мечтать.
Ополоснув гладкую, как бильярдный шар, голову, – он брил свой череп через день, – Романцев насухо вытерся ароматизированным полотенцем. В процессе бритья он слегка поранил опасным лезвием кожу; порез, сочившийся кровью чуть выше левого виска, был довольно глубок. Но пока Алексей искал на полочке пластырь, багровая царапина исчезла, да и шрам затянулся почти мгновенно, так, что не осталось и следа.
Романцев вспомнил, что за последние трое суток он не выкурил ни единой сигареты.
Как-то само собой получилось, что он бросил курить. Хотя, скорее всего, он получил такого рода установку в ходе одного из сеансов наркогипноза.
Задержавшись на короткое время у зеркала, он пристально посмотрел самому себе в глаза.
Что еще ты готов сделать для того, чтобы как можно лучше выполнить свою трудную миссию?
Романцев, вписавшись в кресло-терминал и став, таким образом, составной частью СИСТЕМЫ, решил еще раз попытаться кардинально поменять свой стиль общения с многофункциональным биокомпьютерным комплексом.
Он уже настолько продвинулся в своих занятиях, что речевой формат диалога его более не устраивал. В первый раз, когда ему удалось соорудить в похожем на глубокий космос киберпространстве нечто похожее на клавиатуру обычной персоналки, Романцев был не только потрясен открывающимися перед ним – казалось бы – перспективами, но и горд собой (ай да Леха, ай да сукин сын!)… Но его пытливый ум задавался все новыми и новыми вопросами, причем он намерен был искать прямой и самый эффективный путь к тем истинам, которые он намерен добыть и постичь.
Никто ведь не снимал с него, как с аналитика, обязанности «пробить» Сверхорганизацию и ее руководящее ядро, включая в себя самого Аваддона. Это его прямая обязанность, это его хлеб.
Признаться, загружая поисковые, статистические и аналоговые функции «Системы», он поначалу не слишком хорошо понимал, – вернее, он этого совсем не понимал – как, каким образом он сможет переработать столь невообразимые объемы информации. Даже если он получит десятую часть интересующей его информации, ужатой, выжатой, проверенной и выверенной, в форме сухих сводок и кратких аналитических записок, то все равно это будут гигабайты, это будет океан, в котором его накроет волна информационного цунами.
К счастью, очень скоро выяснилось, что никакая эта не проблема: вся информация, исходившая от «системы», – в сравнении с которой «гражданский» Интернет в совокупности с трехмерными играми-симуляторами, был всего лишь детской игрушкой – в том числе и ответы на его запросы, автоматически записывается на кору головного мозга оператора, которым в данном случае является Алексей Романцев.
Но всего этого было явно недостаточно.
Похоже на то, что он уже созрел для некоего прорыва, и что последующим его шагом должен стать выход в некое новое измерение, находящееся на стыке техно-, нейро– и инфомира, то есть – в сферу надчеловеческого.
Романцев надел шлем и «перчатки». Где-то чуть пониже левой лопатки слегка кольнуло – это ему шырнули еще одну дозу хрен-знает-какого-препарата. Он привычно проинсталлировал киберпространство, в различных секторах которого, особенно в момент подключения, то и дело возникали сгустки пламени, принимающие порой форму чудовищ или очертания каких-то уродов, вроде тех, которых Франсиско Гойя некогда изобразил в своем кошмарном цикле «Сон разума порождает чудовищ».
Когда все предварительные процедуры «вхождения» были выполнены и на фоне глубокого космоса возникли экран дисплея и клавиатура со светящимися, уходящими очень далеко по обе стороны некоей осевой линии кнопками, женский голос, которым с ним неизменно общался «комплекс», поинтересовался:
– РОМАНЦЕВ, В ЧЕМ СОСТОИТ ВАШ ЗАМЫСЕЛ?
– Я намерен сменить формат общения. Ведь должен же существовать другой, более рациональный и эргономичный режим работы?!
– ТАКОЙ РЕЖИМ СУЩЕСТВУЕТ.
– Что я должен сделать для того, чтобы выйти на более высокие уровни?
– ДЕЛАТЬ СВОЮ РАБОТУ. НИЧЕГО ИНОГО ОТ ВАС НЕ ТРЕБУЕТСЯ.
Поскольку других идей в голове Романцева не зародилось, он «кликнул» на меню и стал знакомиться со списком сервисных программ. Меню с момента прошлого его подключения, стало заметно пространнее, в нем появилось множество новых, ранее неизвестных ему подпрограмм и функций. Сама «Система», как компьютерная мегапрограмма, теперь напоминала ему гигантское, растущее корнями из бездн киберпространства дерево, от ствола которого во множестве ответвлялись все новые и новые «ветки». Плоды на этом странном древе уже зрели, но успеют ли они дозреть до нужной кондиции, сможет ли он сам дотянуться хотя бы до тех, что находятся на ближних к нему ветках – это еще большой вопрос.
Впрочем, этот его поиск «свежего решения» нисколько не мешал основным занятиям. Он по-прежнему поддерживал контакт с комплексом, используя все тот же речевой формат диалога. В его мозгах, как в гигантском архиве, многоэтажном, с бесчисленными рядами стеллажей, оседали новые гигабайты востребованной им информации. Нужно было как-то упорядочить ее хранение, отсортировать и разложить все «нарытое» по полочкам. Он понятия не имел, какова потенциальная емкость его собственной памяти, с учетом того, что информация записывается на подкорку, в некоем упорядоченном виде. Он мог лишь гадать о том, сколь вместительным окажется архивное хранилище, имя которому – Романцев. Но пока в нем, этом хранилище, оставалось свободное пространство, пока пустовали многие стеллажи, он слал все новые и новые запросы…
