Уже сейчас можно быть уверенным, что его имя не затеряется среди сонма богачей, он наверняка оставит свой след в истории. А если удастся осуществить их совместный проект, то со временем имя Казанцева у многих будет на слуху.
Но с переправкой «вещицы» за кордон придется подождать как минимум до тех пор, пока он не разрешит свои противоречия с «папочкой».
Из динамика селектора донесся голос секретаря:
— Алексей Игоревич, к вам Сан Саныч по межгороду.
Про волка речь, а он навстречь! И чего, спрашивается, не сидится ему спокойно на своей дачке? Подбирал бы себе камушки на пляже да любовался «колючкой», так нет, даже под старость не может успокоиться, все ему чего-то не хватает, собиратель хренов...
— Соедините.
* * *
Разговор с тестем получился не очень длинный, но предельно содержательный. Сан Саныч напомнил о недавнем разговоре и сказал, что нет смысла тянуть с осуществлением их «общей» задумки. В том смысле, что пора постепенно сдавать дела. В сжатые сроки отдать ключ от квартиры, где деньги лежат. То бишь от Янтарного комбината и промыслов. На блюдечке с голубой каемочкой. И акт приемопередачи подмахнуть не глядя. А потом и предсмертную записку состряпать. И для взаимного удовольствия — тут же помереть.
Ага, сейчас... Размечтались.
Возможно, он слишком сгустил краски. Потому что «папа» ничего такого ему не говорил. Он просто сказал, что им необходимо переговорить с Ростиком, то бишь Ростиславом Богдевичем, номинальным главой «Балтинвеста». Желательно прямо сегодня.
Но Казанцев успел настолько хорошо изучить «папу», что научился понимать с полуслова. И вдобавок читать его тайные мысли. Поэтому звонок этот не удивил его и не озадачил. Ясно, что С.С. крайне недоволен зятем. Так же как ясно и то, что звонил он после не слишком радостной беседы с представителем бундесов: наверняка решали дальнейшую судьбу окончательно отбившегося от рук «янтарного барона».
Ростику он, конечно, позвонит и назначит ему встречу во второй половине дня. Богдевич давно интригует, чтобы и его подключили к янтарному бизнесу. Можно и встретиться — почему нет. Он будет водить за нос этих людей ровно столько, сколько понадобится ему для дела. И при этом поглядывать на барометр, чтобы не упустить тот ответственный момент, когда стрелка приблизится к зловещей отметке «буря».
Значит, судьбу его решали? Наверное, на пляжике среди кольев с колючей проволокой — там самое место для таких разговоров. И наверняка замыслили что-то недоброе. Ну-ну...
Казанцев ткнул пальцем в клавишу переговорника, включая линию связи с руководителем службы безопасности:
— Анатолий Иваныч, поднимитесь. Есть срочный разговор.
Глава 9
Крутые жизненные обстоятельства принудили Бушмина заделаться на какое-то время невидимкой — стать эдаким фантомом, блуждающим по подземельям и недобро подсматривающим за обосновавшимися здесь двуногими. Несколько сеансов наблюдения, стоивших немалых физических и нервных затрат, позволили ему составить представление о том, для какой надобности был построен в этих местах скромный «коттедж» и каков примерно круг служебных обязанностей тех сотрудников АО «Водоканал», что попарно дежурят на «точке».
«Маршрутные», или как их там называют, наведываются в коллектор два раза в сутки: ровно в полдень и ровно в полночь. Пунктуальны, сволочи, можно по ним сверять часы.
И за то время, пока за ними тайно подглядывал «фантом», они ни на йоту не отошли от накрепко вбитых в их головы служебных инструкций. «Зер гут, — сказал по этому поводу сам себе Бушмин. — От-шень ка-ра-шо».
В зону ответственности «маршрутных» определен участок коллектора протяженностью примерно в пять километров: его начало нужно искать где-то в районе пересечения Московского проспекта и улицы Литовский вал. «Точка» находится посередине «путевой дистанции». В полдень дежурная пара появляется из вмурованных в стену тоннеля дверей и эдак неторопливо топает в восточном направлении. Вернее, бредет по колено в воде. Занятие не из самых приятных.
По ходу маршрута они обращают внимание на целостность металлических «намордников», перекрывающих водостоки, а также следят за сохранностью люков, которые позволяют выбраться на поверхность. Люки оборудованы спецзадвижками, справиться с ними может лишь обученный техперсонал, да и то при наличии соответствующих приспособлений.
Дойдя до границы своих владений, они маршируют в противоположном направлении. В целом «дневная» прогулка под землей занимает у них три часа времени. Во время ночного обхода маршрут сокращен вдвое. Все остальное время они дежурят внутри коттеджа, и чем там занимаются эти олухи, Бушмина совершенно не интересует.
Но зато его живо интересовали вещи, обнаружить местонахождение которых ему удалось благодаря тем же «маршрутным». У решеток они надолго не задерживаются — осветят фонарем, стоит ли на месте и не прогрыз ли кто прутья, и идут себе дальше. По такой же методе они осматривают люки. Ходят как роботы: айн-цвай, айн-цвай... Но в двух местах тоннеля у них заминочка случается: остановятся на несколько секунд и упрутся лучиками прямо в стенку, а потом опять айн-цвай. И что это они там высматривают? Решеток и люков там вроде нет. Ну-ка, ну-ка...
А там два ящичка небольших размеров вмурованы прямо в стену — расстояние между ними примерно полста метров. Крышки разукрашены под цвет кладки — сто раз пройдешь мимо и не обратишь на них никакого внимания. Под сдвигающейся вбок броняшкой величиной с пятак — замочная скважина. А они, оказывается, ретрограды. Могли бы и на цифровой замок потратиться.
Спустя короткое время, детально исследовав кладку, Бушмин изумленно присвистнул — надо же, слона-то он, оказывается, и не приметил. Не слона, конечно, — металлическую дверцу. Разрисованную неизвестным маляром под кирпичную кладку.
Ну что ж, спасибо, что дали наводку, «маршрутные». Как принято у вас говорить — «данке шён».
Уже на следующие сутки Бушмин появился здесь во всеоружии: с портативной «бошевской» дрелью, работающей от встроенного элемента питания, с набором инструментов, основным из которых следует считать фомку, и непременным «ПСС» — без «вула» нынче нет разгула. Благодаря братьям-морпехам, передавшим ему «посылку» через Володю Гладкевича, у Бушмина теперь было все необходимое для серьезной диверсионной войны, включая взрывчатку двух видов, запалы, детонаторы, шнуры и прочую дребедень. Взрывать, правда, он пока ничего не собирался — набрал всего этого барахла, так сказать, про запас.
С крышкой он управился за каких-нибудь пять минут. Нервов пережег, естественно, уйму. В металлическом щитке оказался упрятан самый элементарный пакетник. Бушмин, естественно, работал в резиновых перчатках: во-первых, чтобы не шандарахнуло током, а во-вторых, его «пальчики» имеются в распоряжении всех «заинтересованных» ведомств и организаций — на сей счет можно быть полностью уверенным.
Стоило включить пакетник, как тут же послышалось нежное «ш-ш-ш...». Гидразлика или электричество, не суть важно, но какая-то сила заставила чертову дверцу открыться — она оказалась толстой, двойной, как люковина на военном корабле. Порожек высокий — выше уровня воды сантиметров на пятнадцать. Бушмин торопливо осветил фонарем открывшееся его взору помещение: тесноватая клетушка — метров двенадцать площадью, вдоль стены стеллажик с баллонами и гидрокостюмами — и то и другое черного цвета. Сразу почему-то вспомнился «черный монах», на нем была точно такая же «вторая шкура», ну просто — один к одному.
