Единственное, что было ему известно об этой молодой леди, так это то, что она художник по янтарю и работает, если его правильно информировали, в Музее янтаря.
После памятного инцидента в Доме художника Бушмин даже не пытался разыскать эту симпатичную особу. В конце концов, сама она его ни о чем не просила. Да и что он мог ей сказать? «Я тот самый „крутой мен“, что уберег вас от посягательств Казанцева. А теперь „янтарный барон“ из-за вас заимел на меня зуб...»
Бушмин за все эти дни ни разу не сомкнул глаз. Не шел к нему сон, хоть убей. Хотя по любым человеческим меркам он давно уже должен был свалиться и спать без задних ног — одни только его «прогулки» по коллектору чего стоят.
Иногда, правда, наступало какое-то странное оцепенение, как будто забрался в его родную шкуру совершенно незнакомый ему человек и этот невесть откуда взявшийся незнакомец подглядывает за ним, за Бушминым, изнутри — примерно так же, как и сам Бушмин подсматривает за «вервольфами».
Так же пристально и недобро.
Нечто схожее происходило с ним на чеченской войне. Наверное, это чувство знакомо каждому, кому доводилось убивать. И неважно, в форме ты или нет, в каком ты звании и какого роду-племени, действуешь ли ты строго по приказу, то есть законно, или отрабатываешь гонорар наемного убийцы. Важно, что, нажимая на курок, ты каждый раз переступаешь через себя. Часто — неосознанно. Но от этого ведь ничего не меняется.
А потом наступает момент, когда ты ощущаешь на себе чужой липкий взгляд. Он направлен изнутри. Это смотрит на тебя «черный человек». И сам ты вскоре начинаешь смотреть на мир его глазами — пристально и недобро.
Начиная с того момента, как Рыжий купился на провокацию и своим звонком дежурному оператору агентства поднял на ноги весь штат охранных структур, подконтрольных «янтарному барону», включился обратный отсчет времени. В конце отсчета, если все сложится и заплетутся все узелки, будет каждой сестре роздано по серьге. Из такого непопулярного металла, как свинец. Каждая весом в девять граммов. Причем раздача будет щедрой и награда достанется всем, кто этого заслужил.
И плевать на «черного человека». Пусть себе смотрит. Пристально и недобро в снайперский прицел «винтаря». Значит, так тому и быть.
* * *
Да и нет у него времени на сон. Днем он либо колдовал над своим «чертежиком», растиражированным на нескольких листах ватмана, либо наблюдал за распорядком дня на «точке» и на расположенном неподалеку участке Водкоммунхоза. По ночам играл в «кошки-мышки» с «маршрутными», накапливая полезную информацию и детализируя свой план возмездия.
Пожалуй, он смог бы реализовать свою задумку даже в одиночку. В этом случае пришлось бы действовать на пределе своих сил и возможностей. Но это было бы слишком эгоистично с его стороны. Потому что в раздаче хотят поучаствовать и другие люди. И лишать их такой возможности Бушмин не вправе.
Разогрев должным образом ситуацию и создав основные предпосылки для того, чтобы события отныне спонтанно развивались в нужном ему направлении, Бушмин решил выдержать гроссмейстерскую паузу. Место для предстоящей разборки уже определилось. Теперь важно точно угадать по времени.
Иногда Бушмин бесцельно бродил по дому, пытаясь найти ответ на давно интересующий его вопрос: что за люди здесь живут — или жили некогда? — и почему они с некоторых пор перестали наведываться в Дачный? И для каких целей был реконструирован подземный ход, воспользовавшись которым можно скрытно пробраться прямо в тоннель коллектора?
В доме было две комнаты и крохотная кухня. Общая площадь вместе с застекленной верандой составляла примерно пятьдесят квадратных метров. Деревянная лесенка вела в подчердачное помещение — очевидно, хозяева собирались оборудовать «летнюю» комнату, но до этого у них руки так и не дошли.
Вся мебель в доме — «бэу», семидесятых годов. Кровать здесь только одна: с пружинной сеткой и никелированными набалдашниками. Поверх сетки лежит поролоновый матрас.
Рядом с кроватью — шкаф с антресолями. Внутри — пусто. В нижнем ящике пузатого комода обнаружился аккуратно сложенный клетчатый шерстяной плед. Там же, в верхнем ящике, хранился завернутый в целлофанированный пакет комплект постельного белья.
На вешалке в обшитом вагонкой коридорчике висел ношеный мужской пиджак, в нагрудном кармане которого Бушмин обнаружил очки в кожаном футляре. И еще нашлась женская косынка, сохранившая легкий, даже легчайший, аромат духов — когда поднес кусочек ткани к лицу, что-то шелохнулось в груди, как будто чьи-то легкие пальчики нежно задели там какую-то струнку.
...Бушмин сидел за столом, положив подбородок на сомкнутые кисти рук. Лучи солнца, проникавшие через щели в ставнях, косо ложились на пол. Тихонько потрескивала горящая свеча. Перед ним черно-белая фотография.
Кто ты, «прекрасная незнакомка», и чем живешь ты сейчас?
Глава 2
Рано или поздно это должно было случиться: среди бела дня вплотную к воротам подкатил длинный приземистый джип с четырьмя пассажирами на борту. Громко звякнула металлическим косяком калитка. И наконец отчетливо послышался скрежет проворачиваемого в замке ключа.
Мужчин было трое. Как минимум двое из них, судя по оттопыренным с левого бока пиджакам, имели при себе табельное оружие. Компанию им составляет молодая привлекательная женщина — та самая «прекрасная незнакомка», чье лицо на фотографии Бушмин пристально изучал каких-то несколько часов назад.
Хотя он готов был к любым неожиданностям и превратностям судьбы и перестал уже удивляться чему бы то ни было, появление этой компании повергло его в настоящее замешательство. Даже если бы сюда вдруг пожаловали «вервольфы», он меньше бы изумился. И по крайней мере, он знал бы, как ему следует в таком случае поступить.
В распоряжении Бушмина было всего несколько коротких мгновений, чтобы незаметно убраться из дома. Выпрыгнуть, к примеру, в окно и прошмыгнуть через сад — там есть вторая калитка. Или воспользоваться подземным ходом и выбраться из коллектора на поверхность за несколько километров от Дачного. А ночью наведаться сюда еще раз, чтобы забрать свои вещички. Две плотно утрамбованные сумки со снаряжением, продуктами и личными вещами он спрятал на чердаке хозпостройки — вряд ли визитеры обнаружат его тайник. В самом доме они также ничего подозрительного не найдут — невидимка не оставляет за собой следов, а запах прогоревшей стеариновой свечки к этому времени успел уже выветриться.
При себе у Бушмина оказался лишь ватманский лист, на который он в очередной раз перерисовывал свой «чертежик», и пяток цветных фломастеров: все это добро он рассовал по карманам, едва заслышал звук движка подъехавшего к воротам джипа. Само собой — фонарь. И еще неразлучный друг по прозвищу «вул», дремавший до поры в наплечной кобуре, — «сбрую», наряду с другим снаряжением, передал ему Володя Гладкевич.
Семь бед — один ответ. Вместо того чтобы сигануть в окно или забуриться в подпол, Бушмин одним махом взлетел по лесенке на чердак. Вряд ли визитеры будут обыскивать весь дом, они не затем сюда приехали. А у него возникло острое желание подслушать, о чем будет переговариваться эта прелюбопытная компания. И заодно выяснить для себя, каким вообще ветром их занесло в эти края.
