Но это их головная боль, это уже заботы принимающей стороны, а у него и своих проблем хватает.
Званцев... Бушмин не располагает точной информацией, что там, в Москве, стряслось, но в то, что гэбист помер от инфаркта, ему верится как-то с трудом. И может случиться так, что уход из жизни такой фигуры, как Званцев, а также причины этого самого события могут стать предметом серьезных раздумий для тех людей, в гости к которым они нынче и держат путь.
Мадам Фатима... Сможет ли он увидеться — хотя бы еще разок — с этой экстравагантной восточной красавицей? Или по-другому: захочет ли она видеть перед собой некоего типа, которого видела лишь мельком во время делового ужина в парижской «Серебряной башне»? И насколько серьезно она готова к нему отнестись?
В этот самый момент, аккурат когда он успел додумать эту самую мысль, так и не решив ничего для себя, вокруг него и вокруг микроавтобуса, следующего по извилистому шоссе куда-то в направлении морского побережья, стали происходить какие-то странные вещи.
Сначала сработал режим «красной точки», хотя это было лишним: Андрей давно уже был настороже, а значит, находился в состоянии боеготовности.
Затем раздались тревожные выкрики арабов на их гортанном наречии, водитель попытался объехать преграду, возникшую на дорожном полотне, но не тут-то было: на развилке дорог проезд им синхронно заблокировали грузовик и почти невидимая в темноте легковушка, а с кормы, подсветив фарами, их «обрезал» давно уже следовавший позади транспорт.
Фары этой самой машины, что висела у них на хвосте, на какие-то секунды высветили прелюбопытное зрелище: из-за грузовика, а также из-за перекрывающей проезд легковушки выскочило сразу с полдюжины каких-то чертей, в камуфляже, «Сферах», а кто-то в шлем-масках, в «броне» и, надо полагать, не с пустыми руками...
Очень странные символы фосфоресцировали на их «нагрудниках», но ни прочесть, ни сообразить, что бы все это означало, Андрей не успел: его, а также попутчиков, насколько он успел засечь «ситуевину», мигом уложили рожами на асфальт, заковали в «браслеты», затем, нахлобучив на головы непроницаемые полотняные мешки, сунули обратно в чрево микроавтобуса и повезли куда-то в неизвестном Бушмину направлении...
Глава 3
На часах Мокрушина было без четверти десять утра, когда он, потеребив ласково своими шаловливыми пальчиками электронные соски-клавиши, слегка подоил очередной, уже восьмой по счету, уличный банкомат...
В качестве дойной коровы он использовал вовсе не банковскую систему государства Мальта, а лицевые счета гражданки Эльзы Бартельс, вернее, ту их часть, доступ к которым открывают оказавшиеся в его полном распоряжении кредитные карточки белокурой сподвижницы Эриха фон Манхейма.
Опять же не всеми «кардами», изъятыми у тайной жрицы Лесбоса, он мог воспользоваться — всего у немки реквизировали около дюжины кредиток, — а только двумя из них, «Мастер Голд» и «Виза Классик», поскольку пин-коды остальных ему были неведомы, в отличие от тех двух карточек, которыми глупая, доверчивая Эльза неоднократно пользовалась в тех же банкоматах в присутствии своей «любовницы».
Марго бросила Эльзу, хотя правильнее было бы сказать — кинула.
Она ушла из номера «Гранд-отеля» «по-английски», не попрощавшись, и случилось это где-то около половины шестого утра. Предварительно проверила пульс у Бартельс и Марты, чтобы убедиться, что зелье, которое она подмешала им в напитки, с одной стороны, надежно усыпило их, а с другой стороны, не отправило эту парочку раньше срока на тот свет: доза рассчитана таким образом, чтобы они пребывали в отключке как минимум до четырех часов пополудни. Затем протерла поверхности, где могли оставаться ее «пальчики», после чего, переложив в свою сумочку кое-что из вещей Бартельс и отрубив телефоны, включая оба сотовых, убралась вон из их номера.
Не забыв, естественно, повесить на дверь табличку для персонала гостиницы «НЕ БЕСПОКОИТЬ»...
Хотя с утра солнышко уже заметно припекало, обещая к полудню жару под сорок, Мокрушин на этот раз проигнорировал свой обычный курортный наряд, надев мокасины, слаксы и светлый пиджак. Получился весь такой солидный из себя, респектабельного вида молодой человек — что-то типа «яппи» на отдыхе.
Сделал он это по двум причинам: чтобы иметь при себе запас глубоких карманов, куда ему удобно было бы складывать наличку, и еще потому, что просто в такой день ему хотелось выглядеть нарядным.
Слегка выпотрошить кошелек Бартельс следовало еще и для того, чтобы немка, как только к ней вернется способность здраво рассуждать, приняла на веру именно ту версию, которая была бы выгодна ему, Мокрушину.
Другое дело, что в иных странах, более развитых в банковском отношении, нежели Мальта, он, пожалуй, не рискнул бы заниматься подобными сомнительными кредитно-денежными операциями. Но здесь, на этом средиземноморском архипелаге, использовались банкоматы несколько устаревшего образца, не оборудованные видеокамерами, а потому риск «влететь» при обналичке электронных денежек, если тебе известен код доступа, равняется практически нулю.
Пройдя еще квартал по довольно оживленной торговой улочке, Мокрушин засек еще один банкомат. С «голдовой» карточки Бартельс в его карман ушло еще три тысячи дойчмарок, проконвертированных им в мальтийские фунты...
— Хорошего понемногу, Вова, — сказал он самому себе. — Не забывай, что жадность фраера сгубила...
И тут же просунул ставшие бесполезными кредитки меж прутьями решетки ливневой канализации, бросив их в глубокий сточный колодец.
* * *
Бросив мельком взгляд на наручные часы, Рейндж сместился к торговому пассажу, где на трех этажах, включая подземный, размещались бутики, магазины, торгующие «ювелиркой», и всевозможные сувенирные лавки.
Местным шопам, конечно, далеко до уровня Парижа или Лондона, но и здесь можно приобрести кое-какой «эксклюзив», причем первоклассный товар продается по ценам ниже среднеевропейских, а у продавцов, что немаловажно, совершенно не вызывает ни удивления, ни вопросов то обстоятельство, что многие клиенты предпочитают расплачиваться за довольно дорогие «цацки» не кредитной карточкой, а наличными.
Вряд ли Шувалов узнает о тех невинных шалостях, которые время от времени проделывает один из его ведущих сотрудников. Ну а если даже пронюхает что-то в этом плане, то и что из того? Как верно подметил однажды Андрюшка Бушмин в схожей ситуации: дальше Чечни не пошлют, меньше спецгруппы не дадут...
Перекуривая у входа в пассаж — интересующие его шопы должны отворить двери через пару-тройку минут, — Мокрушин прикинул в уме сумму налички, приятно оттопыривающей внутренние карманы его пиджака.
Получается, что он нагрел эту белокурую стерву, а через нее, возможно, и Манхейма, на сумму, эквивалентную двадцати двум с небольшим тысячам американских долларов. Не такая уж для них великая потеря.
Что же касается реквизированного у немки, то все это добро, включая презентованный ею «подруге» перстенек, который Марго не захотела оставлять у себя, было передано из рук в руки «старшему брату», который, изъяв две вышеупомянутые кредитки, завернул все это хозяйство в небольшой пакет, вложив туда предварительно булыжник — за счет чего сверточек погрузился на илистое дно Гранд-Харбор.
