Зеленская достала из своей сумочки диктофон, размотала шнур с крохотным динамиком, закрепила его в ушной раковине, вставила кассету… Чтобы сэкономить время, она решила прослушать эту «левую» маркеловскую запись в режиме «уплотнения», при котором диктофон воспроизводит лишь те куски записи, где отчетливо слышна человеческая речь.
— Коля, ты прозвонил Фоме? — спросил чей-то властный голос.
— Да, шеф… вот только что.
— А Лому ты дозвонился?
— Они в одном адресе были, так что Лом в курсе.
— Сказал, что они оба срочно мне нужны?
— Конкретно так и сказал. Обещали, что нарисуются тут минут через десять-пятнадцать.
— Ладно, подождем их…
Благодаря вчерашним комментариям Кормильцина Анна уже знала, кто такие Лом и Фома. Что же касается двух мужских голосов, записанных на пленку, то ошибиться здесь было трудно: один из них явно принадлежал Черняеву, другой — его крупногабаритному телохранителю, смахивающему на шкаф, который, вероятно, выполняет также функции водителя.
— Приехали? — эту реплику подал Черняев. — Как настроение, Валера? А ты, Александр, чего такой угрюмый?
— Да че-то не выспался, командир, — послышался уже знакомый Зеленской голос (это был Ломов). — Считай, какую уже ночь подряд приходится бодрствовать…
— Так зато и сверхурочные нехилые на пару с Фомой огребаете! — сказал Черняев. — Потерпите еще несколько деньков, потом где-нибудь на Канарах отоспитесь. Поймите, кроме вас двоих, да еще Тёмы, я к известной вам задумке больше никого не могу подключать!..
— Да мы не жалуемся, командир, — подал реплику Фомин. — Мы ж не пацаны какие-нибудь зеленые… все прекрасно понимаем!
— Я вас вот для чего вызвал, — после небольшой паузы сказал Черняев. — Есть одна серьезная тема, которую нужно срочно обкашлять. Минутку… Коля!
— Да, шеф.
— Вот что… Сходи поешь чего-нибудь… еды там до черта осталось! А я пока с нашими ребятами словцом перекинусь…
Зеленская, прослушав эту часть записи, подумала, что Черняев не хочет говорить о каких-то вещах при своем телохране, которого зовут Николай. Это, конечно, вовсе не означает, что он не доверяет своему сотруднику, да еще столь приближенному к телу. Просто эти люди играют по своим, проверенным временем правилам, стараясь посвящать в те или иные свои планы как можно меньшее количество людей.
Спустя несколько секунд после того, как Коля переместился в кабинет, где ранее проходили переговоры Черняева с чиновником обладминистрации по фамилии Шацкий и где для них был накрыт стол, разговор в бильярдной, где находились остальные трое, возобновился.
— Значит, так, — веско сказал Черняев. — Будем валить этого борзого парня.
— Когда? — спросил Фомин.
— Завтра. Крайний срок — пятница…
Зеленская, коснувшись пальцем кнопки «стоп», обернулась к напарнику.
— Володь… Прикури-ка и мне сигарету!
Маркелов прикурил сразу две «мальборины»: одну оставил себе, другую передал сидящей впереди напарнице.
— Что-то меня знобит с утра, — пожаловалась Зеленская. — Проглотила пару таблеток, но все равно малость потряхивает.
Подавшись чуть вперед, Маркелов положил ей на лоб свою широкую ладонь с целью определить, не расхворалась ли часом его напарница, нет ли у нее признаков высокой температуры.
— Ерунда, все нормалек, — сказал он, усаживаясь обратно. — Башкарик у тебя, Нюра, холодный, как кусок мрамора.
— Ты еще скажи, как надгробный камень…
— Тебе надо полета граммов бренди тяпнуть, и все как рукой снимет… Ну что? Есть что-нибудь интересное для нас на той пленке, что ты слушаешь?
— Я еще не дослушала. Но уже ясно, что Черняев и его банда задумали что-то недоброе…
На плоский экран ноутбука, который Маркелов держал раскрытым у себя на коленях, поступало изображение от двух «скрыток», одну из которых он оставил в бильярдной, а другую в банкетном зальчике (одновременно он пробовал писать картинку на жесткий диск). Вообще-то ничего интересного там не происходило. Та камера, которую он оставил на верхней полочке для уже отработанных игроками шаров — она была вмонтирована в пустую пачку из-под стомиллиметровых сигарет «Данхилл», — захватывала не только стол для игры в снукер, но и, через открытое пространство арки, какую-то часть зала ресторана, с пустующими в это время столиками. Спустя примерно минуту после включения Маркелов увидел, как из глубины зала — кажется, от входа — показался какой-то мужчина, который уселся за ближний к арке столик. К нему подошел телохран Аксенова… Судя по всему, эти двое были знакомы: они обменялись рукопожатиями и накоротке — какими-то репликами (Паша вчера обмолвился, что его «негласно охраняют»… не исключено, что этот вновь прибывший тоже является сотрудником какой-нибудь службы безопасности). Телохран Аксенова ушел обратно в помещение бильярдной, где принялся, скуки ради, гонять шары по изумрудному сукну стола. Вот в поле зрения появился бармен… что-то принес на подносике тому мужчине, что уселся за столик, не снимая куртки… кажется, кофе принес…
Что касается Кормильцина, то он продолжал активно уговаривать Аксенова, чтобы тот все же подписался на откровенный разговор с тележурналистами.
Звук, поступающий через «ресивер» от чувствительного микрофона, был весьма приличного качества, так что Маркелов сейчас мог слышать все, о чем эти двое беседовали там в их отсутствие.
— Ты на меня не нажимай так, Павел, — прикуривая очередную сигарету (он оказался-таки злостным курильщиком), сказал Аксенов. — Москвичи приедут и уедут себе обратно… а нам здесь с тобой жить…
«А ты, Паша, я вижу, тоже не так прост, как хочешь показаться, — подумал в этот момент про себя Маркелов. — Что ж ты не сказал своему старому знакомому, что не сегодня, так завтра собираешься убраться из Н-ска, переместившись вслед за семьей в какое-то более безопасное место?.. »
Впрочем, это было совершенно не его дело. Все они взрослые люди, и каждый должен решать все за себя.
— Я не против того, чтобы засветиться в их передаче как технический эксперт, — после небольшой паузы сказал Аксенов. — Только надо заранее договориться, о чем можно говорить, а о чем… Ну… ты понимаешь, о чем я, Паша? Был бы жив Николай Дмитриевич…
— Ну так он еще, кажется, не помер, — подал реплику Кормильцин. — Я вас понял, Михаил Григорьевич. Про то, как на вас крепко нажимали Воронин и Лычев… и какие выражения они при этом себе позволяли, вы перед камерой рассказывать не хотите?
— Думаю, не стоит этого делать, Павел. Знаешь, как у нас бывает?.. Скажут, оболгал уважаемых людей… Где доказательства, спросят. Разговоры-то эти велись с глазу на глаз… Они ведь тоже не дураки… очень даже ушлый народ…
«В таких случаях нужно использовать „скрытку“ и „клопика“, — довольно хмыкнул про себя Маркелов. — Вот у меня, господа, ни один бит полезной информации зря не пропадет… »
