Хорошо хоть не били, не насиловали и не жгли паяльной лампой (хотя всячески давили на нервы и всем своим видом показывали, что вот-вот они возьмутся за нее всерьез). Пару раз ее хлестнул по щекам тот мужик, что допрашивал Зеленскую в первые часы после задержания. Но этим, к счастью, пока все и ограничилось.
Предполагая, что Маркелов остался на свободе, Анна в конце концов перевела стрелки на напарника. Всячески хитрила, выкручивалась, пыталась косить то под дурочку, то под слабонервную, но все же вынуждена была сказать, когда уже ощутимо запахло паленым, что все отснятые видеоматериалы забрал Маркелов и что она, естественно, не в курсе, как он распорядился этим добром.
Она провела в темном сыром подвале что-то около четырех часов. Потом в подвал спустился Фомин, хотя он напялил маску, она все ж его признала, и стал всячески стращать ее, обзывая ее всякими-разными словами за то, что она давала ложные показания (что в общем-то соответствовало истине), и обещая, как только «вернутся с задания наши мужики», поставить ее на «конвейер».
— Зачем ты вернулась в наш город, блядь ты московская?! — не выдержав в какой-то момент, вспылил Фомин. — Кто вам заказал работу?! Кто снабдил вас шпионской аппаратурой?! Кому вы здесь передали отснятые материалы?!
— Мы самые обычные журналисты, — сказала Зеленская. — Мы делали свою работу. Только и всего.
— Но почему?! Почему, мать вашу, вы суете нос в чужие дела?! Почему вы, журналюги, вечно лезете туда, куда вас не просят!!
— Гм…
— Потому, что патриотка? — язвительно произнес Фомин. — Свобода слова… профессиональный долг… полная фигня!! Вы, журналюги, за бабки мать родную продадите! Твое счастье, сучка, что…
Зеленская так и не узнала, в чем, по мнению этого выродка, заключается подвалившее ей «счастье», потому что в этот момент призывно запиликал сотовый телефон.
Фомин тут же покинул ее общество, на ходу разговаривая с кем-то по своему мобильнику.
Не прошло и получаса, как приехали какие-то люди, нахлобучили в очередной раз ей на голову полотняный мешок, сунули ее в какую-то машину и повезли в неизвестном направлении.
Ехали они хотя и быстро, но долго: по ее прикидкам, поездка эта заняла около часа.
Когда ее доставили на новое место, выяснилось, что отношение к ней удивительным образом переменилось.
Нет, ее свобода по-прежнему была ограничена, и ее по-прежнему стерегли люди в масках.
Но помещение, в котором ее здесь содержали, было относительно комфортабельным и обставленным мебелью (вот только окна отсутствовали и дверь запиралась на ключ и еще на металлический запор).
Вертухай в маске на удивление вежливым тоном поинтересовался, не желает ли дама покушать — ей принесут прямо в «номер», — а также принять душ.
В кресле она нашла новый спортивный костюм с эмблемой фирмы «Найк», а также пакет, в котором обнаружились новая зубная щетка, тюбик пасты «Колгейт», туалетное мыло, флакончик дезодоранта, шампунь, пачка салфеток, расческа и даже… упаковка гигиенических прокладок.
Зеленская ломала голову над тем, что может стоять за столь странной переменой настроения этих людей, ночью, пока не уснула, утром, когда ей был предложен кофе и завтрак, пока…
Пока не пришла к выводу: кое-кто решил, что отснятые ими с Маркеловым здесь материалы каким-то способом попали в Москву. И теперь, очевидно, идет некий торг… и пока он не закончен, пока стороны не пришли хоть к какому-то согласию, ее, Зеленскую, а возможно и Маркелова, одна из сторон будет удерживать в заложниках, чтобы иметь хоть какие-то гарантии на тот случай, если противная сторона попытается кинуть их.
Московский борт приземлился в аэропорту Н-ска точно по расписанию — в четверть второго пополудни.
Через несколько минут пассажиры, общим числом около сорока душ, уже потянулись в зал прилета, чтобы получить багаж.
Но не все из пассажиров, прибывших регулярным рейсом из российской столицы, последовали их примеру.
Едва трое мужчин — двое из которых отличались крепкой статью и профессионально цепким взглядом, а третий, постарше этих двоих, которому было лет под сорок, имел при себе кейс с наборными замками — спустились с трапа самолета, как к ним тут же подошел встречающий, парень лет двадцати шести, одетый в шляпу и длинный темно-синий плащ.
Безошибочно выделив среди этой троицы нужного ему человека, встречающий поинтересовался:
— А что сам Уралов? Не прилетит?
— Нет, — сказал мужчина с кейсом. — Я его представитель.
— Ваша фамилия — Никольский?
— Верно… Вы получили наш факс?
— Да, получили, — сказав это, молодой человек слегка кивнул в сторону здания пассажирского терминала. — Пройдемте, господа. Вас ожидают в зале для VIP-персон.
Несмотря на столь громкое название, зал дли VIP-персон оказался совсем небольшим помещением, где не было не то что барной стойки, но отсутствовал даже кофейный автомат. Из мебели здесь имелся мягкий уголок да еще низкий столик с покрытием под малахит, три кожаных кресла и телевизор «Сони», стоящий в углу на черной подставке.
Впрочем, для предстоящих переговоров все это не имело ровным счетом никакого значения.
Когда сотрудник привел в зал для переговоров Никольского и двух следующих у того по пятам крепких ребятишек, с кресла навстречу им поднялся шатен лег сорока, чуть выше среднего роста, одетый в неброский темно-серый костюм. На гладко выбритом лице его красовались очки с чуть притемненными линзами.
— Меня зовут Юрий Дмитриевич, — сказал шатен. — Я работаю в одном из органов местной власти. И я тог человек, с кем вы можете откровенно поговорить на интересующую вас тему. Господин…
— Никольский Игорь Эдуардович, — отрекомендовался приезжий. — А я тот человек, кто представляет здесь интересы господина Уралова и еще двух наших сотрудников.
Обмена рукопожатиями и прочих изъявлений дружелюбия и гостеприимства протокол данного мероприятия не предусматривал.
— Эти двое… ваши телохранители? — кивнув в сторону крепких молодых людей, стоявших за спиной Никольского, спросил шатен.
— Сопровождающие… — улыбнувшись краешком рта, сказал Никольский.
— Это уже лишнее… Впрочем, как вам будет угодно. Здесь поговорим?
— Да. В любом случае я собираюсь обратным рейсом вернуться в Москву.
Шатен, приподняв рукав, посмотрел на циферблат наручных часов («Патек Филип», — отметил про себя Никольский, успевший разглядеть марку часов. — Причем не самая дешевая модель… »). Обратный московский рейс по расписанию — в 16. 30. Так что времени вполне достаточно.
— Вы не возражаете, если ваши сотрудники побудут пока на террасе? — спросил шатен, кивнув в сторону целиком прозрачной стены, за которой находилась обзорная площадка с перилами ограждения. — Полагаю, нам удобнее всего будет беседовать, так сказать, с глазу на глаз…
