Чуть потянувшись через стол, Дорохов накрыл своей ладонью ее подрагивающую руку.
— Но ты ведь завязала, Грета? Вернее, ты пытаешься «соскочить», насколько я понял?
— Именно что пытаюсь — от слова «пытка». — Она невесело усмехнулась. — Ты сам недавно все видел, так что какой смысл что-то объяснять...
* * *
Он исподволь расспросил девушку о типах, чьи сфотографированные тайно образины она постоянно носила при себе — как ненавистный образ врага. Больше всего, естественно, его интересовала личность Вадима — рыжеволосого мужика, по поводу которого у Дорохова возникли кое-какие предположения. Обогатив себя новой информацией, он вернул Грете все три фото, а затем спросил у нее:
— Грета, а что это за странная история, которую ты мне рассказывала?.. Про женщину, которая в детстве была ученицей Айседоры Дункан, а потом покончила с собой в годы сталинских репрессий.
Девушка бросила на него задумчивый взгляд. Какое-то время она колебалась, стоит рассказывать или нет, но потом решилась приоткрыть полог над еще одной ее тайной.
— Это просто мистика какая-то, Саша... Сама не знаю, как к этому относиться... Короче, я сейчас принимаю один препарат, который помогает снимать на время ломку. Я его пробовала всего раза три или четыре — он называется «антигер».
— Тот самый, что ты купила у дилера, когда мы ходили к «Сараю»?
— Да, этот препарат. Но опробовала я его парой недель раньше, испытав при этом какой-то необыкновенный эффект: со мной случился сон — не сон, явь — не явь, сама не знаю, как толком объяснить свое тогдашнее состояние... Ну да ладно, расскажу о другом... На следующий день, когда мне полегчало от этого «антигера», ноги сами понесли меня в одно место... Я даже адреса точного не знала или же не помнила — но вышла точнехонько! Дом, который мне нужен, как я и предполагала, обнаружился на Пречистенке, и даже его облик за шесть с лишним десятилетий не слишком изменился... Прошла в подъезд, поднялась по лестнице на третий этаж, какое-то время топталась как дурочка, потом все же решилась позвонить: там на двери было аж три звонка, так я утопила кнопку среднего...
Улыбнувшись каким-то своим мыслям, она покачала головой.
— Надо же было так подгадать... Это была коммунальная квартира, кто-то собирался купить ее целиком, а семьи расселить. Меня, представь, приняли там за дилера из какой-то риэлтерской фирмы... Я рта не успела раскрыть, как пожилая женщина, открывшая мне входную дверь, засыпала меня жалобами...
Грета немного помолчала, облизнула чуть тронутые помадой губы, затем из ее груди вырвался нервный смешок.
— Бред, конечно... Но я испытала такое чувство, будто пришла к себе домой... Многое там изменилось, в этой квартире, за прошедшие годы, но я узнала и дубовый паркет, и лепнину, и мозаичный пол в ванной, и наконец саму старинную ванну...
Она сглотнула подступивший к горлу комок.
— На одной из полочек в ванной я узрела опасную бритву «Золинген». Женщина рассказала, что родители ее вселились в эту квартиру в конце тридцатых годов. Сама она была тогда маленькой, почти ничего не помнит из того времени, как не помнит прежних хозяев этой квартиры — вернее, она их не могла даже видеть. Я поинтересовалась у нее невзначай: «Чья это бритва?» «Отцова, — сказала она. — Потом ею пользовался мой покойный муж, а сейчас это уже негодная в хозяйстве вещь, хотя выбросить жалко...»
— Это та самая бритва, которую я у тебя отобрал?
Грета молча кивнула головой.
— Советую больше не принимать этот «антигер», — сказал Дорохов. — Если тебе нужно лекарство, мы подыщем что-то другое, нечто такое, что не так сильно и болезненно задевает твою изнуренную испытаниями психику...
* * *
Спустя короткое время возбуждение, вызванное собственным рассказом, сошло на нет. Сквозь матовую, чуть смугловатую кожу девушки проступила нездоровая бледность, ее высокий чистый лоб покрылся липкой испариной. Ей было неловко из-за этой своей слабости, но Александр понял все без слов и — за что она ему была особенно благодарна — не стал о чем-то ее расспрашивать либо пытаться за ней ухаживать.
Грета перебралась на кровать, улеглась поверх покрывала, свернулась калачиком, подтянув коленки к самому подбородку и на какое-то время замерла, сохраняя позу эмбриона.
Проклятый бес опять взялся за свое... Некто, угнездившийся в ее организме и желающий властвовать над ее рассудком, ожил, встрепенулся, полоснул чем-то острым по нервам...
«Черта с два ты теперь от меня хоть что-то получишь! — сдерживая стоны, сказала ему, а заодно и себе Грета. — Я же чувствую, что ты слабеешь с голодухи, что ты не так силен, как прежде, когда я по три раза в день кормила тебя с ложечки чистейшим героином... Да я скорее сдохну, чем позволю тебе и дальше командовать мною!»
Грета представила себе, как она встает с кровати, отыскивает свою сумочку, как она судорожно роется в ее внутренностях... И вот она наконец находит маленькую велюровую коробочку, в каких обычно продают кольца или перстни, раскрывает, вытряхивает из нее на ладонь спасительную заначку — половинку оранжевой капсулы «антигер»...
Сглотнув слюну, Грета усилием воли отогнала прочь спровоцированный ее наркотической жаждой мираж. Все, баста, хватит этих самообманов! Хватит идти на поводу навязанной ей извне пагубной страсти! Она пообещала Александру, что впредь не будет употреблять препарат «антигер», и теперь, каких бы физических мук ей это ни стоило, намерена сдержать слово!
На этот раз схватка была короткой: уже спустя несколько минут Грета не только справилась со своей болезненной слабостью, но и обрела способность соображать.
— Саша, я понимаю твое положение, поэтому не могу дольше обременять тебя своим присутствием...
Дорохов передал ей кружку, наполненную минеральной водой, чтобы она смогла утолить жажду.
— Грета, тебя никто не гонит. Но, как я уже говорил, тебе опасно находиться рядом со мной... Погоди, мы сейчас что-нибудь придумаем.
Его взгляд упал на фотоснимки, которые все еще лежали на столе.
— Грета, тебе не нужно носить с собой эти фотографии. Они могут случайно попасть на глаза кому-нибудь... Да мало ли что!
Девушка, взяв со стола фотографии, задумчиво покачала головой. Сама она, к сожалению, не способна уничтожить этих сволочей, и у нее нет денег, чтобы «заказать» хотя бы одного из их паскудной компании... Но рано или поздно каждому из них воздастся!
— Да, Саша, ты прав... Порви их и выброси или, еще лучше, сожги!
Дорохов прошел на кухню, открыл печку, в чреве которой еще теплились алыми пятнышками не прогоревшие до конца угольки, но швырять эти фотоснимки в огонь не стал, передумав в последний момент.
Сунув фотографии в карман — возможно, они ему еще пригодятся, — он вернулся в комнату, где Грета уже укладывала свои вещи в сумку. После того, что он услышал от нее, у Дорохова щемила душа. Он жалел эту девушку, которой в последние месяцы довелось хлебнуть лиха через край, но он не способен был оказать ей существенную помощь. Мало того, его собственные проблемы требовали немедленных действий. Ведь в запасе у него осталось не так уж много времени — от силы трое с половиной суток.
