Хокансен выглядел так, словно жевал не черничную ватрушку, а жалкую подыхающую треску.
– Что за черт… Бен, скажи прямо: что тебе известно? Тут под ногами тонкий лед… – В кои-то веки устоявшееся мнение, что Дрискиллу, как другу президента, все известно, работало на Бена.
– Брэд, Брэд, что это ты? – Дрискилл старался изобразить полную невозмутимость. Брэду нравилось водить знакомство с важными, невозмутимыми людьми. – Это совершенно необходимые сведения. Ты же понимаешь. Просто выкладывай все, что знаешь о Тарлоу. Те, кто во внутреннем кругу, как всегда ни черта не знают. – Бен вдруг вошел во вкус, изображая лицо из внутреннего круга.
Лицо Хокансена снова порозовело от волнения.
– Боже мой, Вашингтон есть Вашингтон! Ох, слушай, это ведь из-за Саммерхэйза? Бен, вы связываете убийство Хэйза Тарлоу с… самоубийством Саммерхэйза? Убийство! Не хочешь ли ты сказать, что Дрю убит?
– Ты не слышал от меня ничего подобного. Притормози, Брэд. Не пытайся поставить новый скоростной рекорд на суше, ладно? Ты что-то совсем растерялся. Мне просто нужна твоя часть картины – твой кусочек головоломки. Дай мне свой кусочек – и можешь забыть о нашей беседе. Просто расскажи про Хэйза, чем он занимался.
Стоило Хокансену заговорить, как остановить его оказалось невозможно. Дрискилл почувствовал себя психотерапевтом, которому выкладывают поток сознания, облегчая душу. История затянулась на три ватрушки с черникой и шесть чашек кофе – если считать только то, что ушло в Брэда.
– Бен, ты мне обещаешь? Это только для самого верха, понимаешь? Дело ужасно щекотливое… Если Хэйз и Тарлоу мертвы, кто знает, что за каша заваривается. У меня семья, у меня мой банк – я очень уязвим. Не хотелось бы, чтобы кто-то узнал, что мне хоть что-то об этом известно.
– Не волнуйся, Брэд… Развались поудобнее, поболтай ногами и рассказывай.
– Вообще-то все началось с Боба Хэзлитта. Ну, не с него лично, но с его любимого детища, с его малютки «Хартленд индастри». Крупнейшая мировая корпорация в сфере коммуникаций – на позапрошлый год. Все эти болтающиеся на орбитах спутники, телестанции, газеты, радиостанции и компьютерные программы, интерактивное видео и виртуальная реальность – черт, каких только законов этой страны Хэзлитт не нарушал, не прогибал под себя, не заменял, чтобы создать свою империю. Мы в «Северном побережье» рассматривали «Хартленд» исключительно как инвестиционный феномен. А потом, прошлой осенью, до нас дошел слушок о странных делах, творящихся в «Хартленд», – какие-то теневые технологии, выплаты, крупномасштабные взятки, шантаж, деятельность по подгонке законов по своей мерке ради закрепления некоторых контрактов. Ну, черт побери, этим занимаются все крупные бизнесмены – это всем известно, только так дела и делаются. А потом Хэзлитт вдруг врывается в гонку за президентский титул – кто бы поверил прошлой осенью, что он бросит вызов Боннеру? Потом президент выступает со своей речью, и затевается совсем новая игра. Народ начинает всерьез присматриваться к Хэзлитту, а мы обдумываем тот слушок. И тут появляется новая наводка. Какие-то мерзости посреди Айовы, и как нам было не забеспокоиться, не слишком ли много мы инвестировали в «Хартленд»? Я имею в виду «Северное побережье». Мы в них много вкладывали, понимаешь ли, так что для меня это был насущный вопрос.
– Брэд… возвращаясь к Тарлоу…
– Я к тому и веду, не сомневайся. У НДК имеется свой портфель ценных бумаг, и занимаюсь им тоже я. И они тоже сильно завязаны на «Хартленд» – понимаешь, это же роскошные долговременные инвестиции. – Хокансен твердо сжал губы, словно готовясь принять вызов.
– Я понимаю, – сказал Дрискилл. – Никто тебя не винит, Брэд. Я просто собираю информацию. НДК… Тут-то на сцену и выходит Тарлоу?
– Ты потерпи, Бен. Я до него дойду – просто хочу представить тебе всю картину. Ну вот… Кто у нас чуть ли не единственный законный представитель НДК? Ну, само собой, компания «Баскин, Лафкин и Саммерхэйз»… и в особенности сам Дрю Саммерхэйз. И у нас портфель Гарварда, много бумаг, и бог знает сколько денег Гарварда вложено в «Хартленд». Если откроется какая-нибудь гадость и «Хартленд» вдруг окажется подпорченным товаром, все аллигаторы вцепятся нам в зад. – Он прикончил черничную ватрушку номер один и знаком послал официантку за следующей.
– И при чем тут Хэйз, Брэд? И от кого дошли эти слушки о Хартленде? Начиная с первого?
– Ну, это опять же довольно скользкий вопрос… Не хочется, чтоб об этом стало известно, вообще-то.
– От кого?
– Тони Саррабьян…
Дрискилл уставился на него поверх края кофейной чашки. Фото Саммерхэйза с Саррабьяном…
– Надо понимать, что единственный и неповторимый Тони Саррабьян – клиент «Северного побережья»?
– А почему бы и нет, черт возьми? У него гражданство, денег полно, и он представляет многих лиц, которые, поверь мне, в вопросах инвестиций связаны и с церковью, и с Гарвардом.
– Он, верно, уже тысячу лет повышает уровень жизни…
Хокансен и Саррабьян. Еще одна странная парочка. Саммерхэйз знал, когда Тарлоу уезжал из города. Саррабьян ведет светские беседы с Саммерхэйзом и с Хокансеном.
– Я вот чего не понимаю, – сказал Дрискилл. – Предполагается, что Саррабьян поддерживает республиканцев – Прайса Куорлса, – и основательно поддерживает. Такие слухи гуляют уже пару месяцев. Не скажешь ли ты, что он решил подставить Хэзлитта в надежде взбодрить беднягу Куорлса? – Дрискилл недоверчиво покачал головой. – Нет, не понимаю.
Хокансен театрально пожал плечами.
– Ты же знаешь, как рассуждают эти типы, как у них мозги работают – совсем не как у нас. Они просчитывают на миллион ходов вперед, и все у них не то, чем кажется. Куорлсу президентом не бывать, но это не значит, что он не мог содействовать Саррабьяну в оплате услуг, которые полезны ему с личной точки зрения. Слушай, я не знаю твоих дел, но бьюсь об заклад, ты за свою карьеру всякого навидался. А я в денежном мире? Ты не поверишь, сколько я перевидал, иной раз приходится просто закрывать глаза, Бен, притворяться, что не видишь. Я еще меньше других пачкался. В таком уж мире мы живем. Коррупция, как технологии, нарастает по экспоненте. Приходится терпеть. Словом, Саррабьян дал мне наводку за несколько месяцев до того, как начала завариваться история с Хэзлиттом, понимаешь?
– Он приглашал тебя к себе?
– Шутишь? К себе приглашают клиентов, а не банкиров! Был я в Вашингтоне по делам, а он узнал, что я приехал, позвонил и пригласил вечерком выпить в «Четырех временах». Ничего особенного, просто выпить. Посидели мы там тихо-мирно, ты же знаешь, уютное местечко, он и обронил мне словечко на ушко. Мудрый поймет – в таком ключе. Ты мне чешешь спинку, я тебе ответную услугу – как водится. Поступайте как хотите, сказал он, но вам бы стоило присмотреться к «Хартленд»… Это еще в январе было. Я запомнил, потому что вечер выдался чертовски снежный. Вскоре после речи президента. Хэзлитт как раз собирался заявить о себе и начать подготовку к предварительному голосованию – тогда мало кто принимал его всерьез, а президент вообще старался не замечать. Стоит ли говорить, что я прислушался к мнению Саррабьяна? Думаю, ты согласишься, что его наводки заслуживают внимания. – Со второй ватрушкой было покончено, и Брэд стирал струйку варенья с уголка губ. На сей раз официантке помахал Дрискилл.
