Остановившись над длинной крутой лестницей, прорезавшей обрыв и выводившей к библиотеке и окружавшим ее домам, он слушал журчание воды в водостоке, тянувшемся рядом со ступенями. Дорожка привела его к площадке, расположенной прямо под домом Бенбоу. Там в нескольких окнах еще горел свет. С крыши на нижнюю ступеньку стекали ровные струйки. Внизу единственный огонек светился у дальнего конца туннеля, перекрывающего лестницу. Бен нащупал перила и стал спускаться к этому огоньку…
Свет бил в глаза, слишком яркий, вонзался, как скальпель, боль была почти нестерпимой, он мотнул головой, отчего стало только хуже, и почувствовал, что лежит вверх ногами и совсем промок, и он закашлялся, и кто-то склонился над ним, выговаривая слова незнакомого языка или просто бессмысленные жуткие звуки, а голова раскалывалась до тошноты, и голос звучал издалека, настойчиво и жутко, а лицо саднило, будто он проехался по земле…
Над утесом гремел гром, и молнии раскалывали темное небо. Ливень не принес прохлады. Бенбоу стоял на крыльце, прислушиваясь, глядя сверху на городские огни, казавшиеся туманными пятнами за пеленой дождя. Он вышел проверить перед сном, все ли в порядке в его городе, и ему почудился крик – боли или удивления. Дождь барабанил по улице, играл в лучах фонарей.
Он нашел взглядом темную расщелину, от которой прорезанная в скале лестница вела прямо на Блафф-стрит. Проклятые ступени. На них вечно кто-нибудь спотыкается. Скользкие, как вашингтонские адвокаты. Да и сам обрыв представлял опасность: наверху трава и пара больших валунов, даже ограду не потрудились поставить. Пару лет назад кто-то сидел над обрывом футах в двадцати от начала лестницы – и соскользнул вниз; то ли несчастный случай, то ли самоубийство – так или иначе, парень сломал себе шею. Что ж, придется сходить за фонариком и поискать бедолагу, который в дождь свалился с лестницы.
Бенбоу обнаружил его почти в самом низу растянувшимся по длине ступеньки, как упавшее поперек дороги дерево. Бенбоу схватился за перила, чтобы не разделить его участь, и стал спускаться по скользким, словно смазанным жиром ступеням, покрытым слоем жидкой грязи и мелкими камешками, следуя за раскачивающимся конусом света, лившегося от его мощного фонаря.
Добравшись до упавшего, он увидел, что лицо Дрискилла с одной стороны ободрано, из носа сочится кровь и весь он выглядит не лучшим образом.
– Дрискилл… дайте знак… есть кто живой? – Он провел лучом по лицу, и веки вздрогнули, открылись, и послышалось что-то вроде ругательства. – Дайте знак, шевельните рукой.
На мгновение он подумал, что все кончено.
Потом Дрискилл медленно поднял руку и показал Лэду Бенбоу один палец.
Бенбоу решил, что он будет жить.
Из-за края кофейной чашки Лэд Бенбоу рассматривал лицо Дрискилла, весьма потрепанное. Дождь прошел, и утреннее солнце заливало крыльцо. Окна восьмиугольной комнаты были распахнуты, чтобы впустить любое дуновение, какое подарит этот день. Воздух уже прогревался. Купол здания суда дрожал в знойном мареве.
Крис Моррисон стоял у окна с кружкой в руках, сдувал пар, остужая горячий кофе.
Дрискилл, после того, как его более или менее обработали, спал плохо. Лицо саднило, голова болела. Впрочем, как заметила однажды Элизабет, он хорошо поддавался обработке.
– Так что с вами случилось? – спросил Моррисон.
– Объясните вы, Лэд. – Кажется, при падении на цементные ступени у него треснул зуб.
– Основательно меня напугал, но потом вцепился за мою руку и поднялся, – заключил Бенбоу, описав, к чему привело Дрискилла нападение на темной лестнице. – И тогда сказал мне, что я должен найти второго.
– Подонок сбежал, – пробормотал Дрискилл.
Его распоротый на ленточки пиджак лежал на спинке стула. С рубахой то же самое. Но крови нет. Ночь он провел в одной из свободных спален в доме Бенбоу.
Тот сидел за письменным столом спиной к широкому окну, попыхивал трубкой. Дым венчиком повисал у него над головой.
– Повезло нашему другу Дрискиллу!
– Я думал, мне здесь бояться нечего. Я же в Айове! Прошел уже до половины спуска, когда услышал сзади его шаги. Обернулся на звук, и тут он вроде бы повалился на меня – наверное, прыгнул. Нож у него был, но, странное дело, в руке он его не держал. Я заметил, когда с ним боролся. По-моему, он появился из рукава. Он напал, не мог же я его спрашивать… Сукин сын! – Дрискилл задыхался от ярости. – Он пытался достать меня клинком, вспороть кишки… так и рвался меня выпотрошить. Если бы он подождал еще секунду, дал мне подпустить чуть ближе… – Дрискилл передернул плечами.
– Он бы вас достал.
– Ему невероятно повезло, Лэд. Я больше него и уж точно не слабее. Он целился достать меня ножом, но я его сбил, шарахнул головой о стену, тогда он ткнул мне локтем в лицо, и боль меня на мгновенье ослепила. Боже, вот уж свалка была! А потом я боднул его и свалил в лестничный проем, он съехал вниз… А я поскользнулся и ударился лицом…
– Очевидно, он следил за вами и в курсе ваших планов. – Бенбоу пошевелился на кушетке. – Он – убийца, и тот, кто его направляет, видимо, решил, что вы стали слишком большой занозой в заднице. Убить вас, какой бы шум не подняла потом пресса, не так опасно, как позволить вам копать дальше… Едва стало известно, что вы направляетесь в Айову, кто-то нажал кнопку «Пуск». Слишком близко вы подобрались. Я затрудняюсь решить, что это предвещает для всех нас.
Дрискилл повертел занемевшей шеей.
– Крис, – обратился он к Моррисону, – мне казалось, вы собирались устраниться, полностью устраниться.
– Просто дома мне пришла в голову одна мысль… и я позвонил Лэду.
Дрискилл смотрел на Бенбоу и ждал объяснений.
Лэд Бенбоу произнес:
– Крис…
Крис Бенбоу отозвался, не отходя от окна. На нем были легкие брюки, закатанные рукава белой рубашки открывали загорелые руки.
– Когда мы с Гербом сблизились, Герб решил, что обо мне надо позаботиться. Я зарабатываю не так уж много, я не бизнесмен, родители мои скончались… Поэтому Герб – такой уж он человек… вернее, таким был… – попросил Лэда стать его душеприказчиком и помочь придумать что-нибудь, чтобы обеспечить меня на всю жизнь. И о себе Герб в последние несколько недель тоже сильно беспокоился. Он сказал мне кое-что, о чем я не рассказывал вчера. Хотел сначала посоветоваться с Лэдом. Наверное, я слишком осторожничаю, это было последнее, о чем Герб со мной говорил перед… И он казался очень взволнованным. Всего то и было… два слова. Колебатель Земли. Он сказал, в «Хартленд» собираются запустить проект «Колебатель Земли» и он не знает, как их остановить. Что это такое, я не знаю. – Моррисон пожал прямыми плечами и засунул руки поглубже в карманы.
– Продолжайте, Крис. Заканчивайте.
Моррисон отвел глаза, уставился в солнечное сияние за окном. Голос стал далеким и бесстрастным.
