— Спасибо. Алка, я сейчас!
И она бросилась к Натке. Та глянула в глазок и открыла
дверь.
— Степка, ты чего?
— Натка, там Алка звонит, тебя к телефону
просит! — прошептала Степанида, вытянув Натку за рукав на лестничную
клетку.
— Ничего не понимаю! Она мне только что звонила,
спрашивала телефон тети Юли.
— Она не хочет… боится по телефону твоему про это
говорить!
— Ой, что-то случилось? — испугалась Наташа.
— Да нет, сама узнаешь!
Девочки влетели в соседнюю квартиру, Натка схватила трубку.
— Ал, ты чего?
— Натка, быстро скажи, как тот француз выглядел?
— Какой француз? Ах да, ну как… Довольно высокий, очень
бледный… руки у него красивые, тонкие…
— Точно! Он!
— Что он?
— Он следил сегодня за Костей! Я просто хотела
убедиться! — И она быстренько посвятила Наташу в сегодняшние события.
— И что теперь делать? — растерянно спросила та.
— Пока еще не знаю. Одно ясно — они вышли на наш след!
Ладно, я все узнала, пока, Натка! — И она повесила трубку.
Наташа осталась стоять в полном недоумении, Юлия Арсеньевна
хотела спросить ее, в чем дело, но сочла за благо промолчать, вспомнив
обещание, данное Степаниде, не подавать виду, что она в курсе ребячьих дел.
— Ну что? — спросила Степанида.
— Да так, ерунда, — рассеянно ответила
Наташа. — Спасибо, тетя Юля, я пойду.
— Иди, — кивнула Степанида, прекрасно
сообразившая, что к чему.
Едва за Наташей закрылась дверь, Юлия Арсеньевна спросила:
— Стеша, ты что-нибудь поняла?
— Поняла! Алка в Костю втюрилась!
— Влюбилась?
— Ну да!
— И что? Почему из-за этого надо было вызывать сюда
Наташу?
— Не, не из-за этого, — усмехнулась Степанида. —
Понимаете, Юлия Арсеньевна, она в него втрескалась и пошла следить…
— Боже мой, что это значит, Стеша? Почему, если девочка
влюбилась, она должна следить за…
— Не должна, конечно! Просто она от любви поумнела и…
— Фантастический случай! — засмеялась Юлия
Арсеньевна. — Обычно от любви дуреют, а твоя подружка…
— Ну, я просто не так сказала, у нее проснулась эта…
как ее… интуиция, и она за него боится. Не зря, между прочим. Она проследила за
ним, увидела, что за ним следят… и оказалось, следит за ним тот самый француз…
только он никакой не француз, а просто притворялся… Вот! А звонила она Натке,
чтобы убедиться, что это он. Алка же его тогда не видела…
— Значит, эти страшные люди напали на след мальчиков?
— Похоже на то.
— Но это же опасно, Стеша, неужели ты не понимаешь?
— Понимаю, только что я-то могу сделать? Алка Костю уже
предупредила, осторожность мы соблюдаем, сами видите, а что же еще?
Юлия Арсеньевна сжала пальцами виски.
А Филипп Аркадьевич тем временем ехал на своей «Хонде»
на Красносельскую улицу к старому знакомцу Виталию Лебедеву по прозвищу
Лебедуша. На звонок дверь сразу же распахнулась.
— Филя, друг! Заходи, заходи!
— Лебедуша, у меня к тебе серьезный разговор!
— Да уж куда серьезнее! Самое милое и самое серьезное
дело — бабки!
— Лебедуша, беда случилась!
— Какая беда? — насторожился Лебедуша.
— Картина пропала…
— Пропала? У кого пропала? Знать ничего не хочу! Я ее
взял, у меня она не пропала! Я тебя до машины довел, она у тебя в кейсе была,
остальное меня не касается! Гони бабки, и дело с концом.
— Говорю же — нет бабок!
— И я должен тебе верить? С какой это стати?
— Не должен, но поверь! Просто по старой дружбе! Но
картину можно вернуть, и тогда… Тогда я дам тебе не пять тысяч баксов, а
восемь!
— Десять!
— Хорошо, десять, — скрипнув зубами, согласился
Пешнев.
— Выкладывай, что ты напортачил…
Филипп Аркадьевич рассказал ему историю ограбления и то, что
удалось выяснить о парне, подслушавшем его разговор с Бабаем.
Лебедуша только головой покачал.
— Ну ты и козел!
Пешнев промолчал.
— Всем козлам козел!
— А что я мог сделать? — взорвался Филипп
Аркадьевич. — Колесо же спустило! Я не мог не остановиться!
— Да хоть припрятал бы кейс! Под сиденье, к примеру.
Если это были случайные ребятки, они бы…
— А если не случайные?
— Постой, — задумался вдруг Лебедуша, — ты
говоришь, это был джип?
— Джип.
— «Чероки»?
— «Чероки».
— Черный?
— Черный, а что?
— А то, что тебе, козлу, кажется, повезло! Я вот
вспомнил, за тобой со двора выехал черный джип «Чероки», и я еще подумал, вот
бы мне такой номерок—205 вн. Лебедев, родился двадцатого мая, Виталий Никитич.
— Что? Что ты такое говоришь?
— Не понял? Его номерок как будто специально для меня
придуман.
— И что?
— А то, что по этому номеру мы живо отыщем и машину, и
хозяина! Чем за каким-то студентиком следить…
— Лебедуша! Друг! — просиял Филипп
Аркадьевич. — Да тебе цены нет!
— Почему? Есть! Десять тысяч баксов и ни цента
меньше, — с довольным видом усмехнулся Лебедуша. — Думаю, утречком мы
уже наведаемся к тому сволочуге. Ты посиди, мне надо позвонить одному
человечку!
Он вышел на кухню, а Филипп Аркадьевич задумался. «Все более
чем странно. Лебедуша утверждает, что за ним ехал джип еще по городу… Но каким
образом? Кто мог знать, что он повезет картину? Как ни крути, все опять-таки
упирается в того парнишку из лифта. Только он мог знать, только он».
— Ты чего такой смурной? Не дрейфь, найдем мы твою
картину!
— Лебедуша, я вот тут пораскинул мозгами…
— Ну и чего?
— Понимаешь, как ты ни крути, ни верти, а все в того
парня упирается! Только он мог навести… только он. Или ты!
— Охренел, что ли?
— Да нет, я так, для примера…
— То-то же! Я в такие игрушки не играю. По мне, все эти
картины провалиться могут, я в них не разбираюсь… Но давай-ка порассуждаем…
— Ну?
