– Они не успокоятся, Купер, – сказал Питерсон, дуя на кофе и поигрывая массивным золотым перстнем с печаткой, – потому что, насколько я понимаю, это люди весьма решительные, а вам до сих пор удавалось от них ускользнуть. Надо полагать, они крайне раздражены, что не сумели разделаться с вами.
– И что же мне теперь делать? – спросил я устало.
– Прежде всего покинуть этот дом. Переезжайте в город или поживите у Бреннера… Можете?
– Какое-то время, – ответил я.
– До тех пор пока мы что-нибудь не придумаем, Купер.
Он вышел на улицу к своему «кадиллаку» и связался по радио со «скорой помощью». Там ответили, что попытаются пробиться к нам.
Вернулся он с кислым видом. Это был уже совсем не тот прежний веселый старина Питерсон, которому все нипочем… Он опустился в кресло возле стола деда.
– Вчера вечером мы вскрыли этот металлический ящик. Там оказались бумаги со столбцами цифр, множество будто бы совсем невинных страниц с немецким текстом, листки с цифрами и отдельными словами на немецком, несколько схем, похоже, организационного порядка, вроде бы что-то военное, списки американских городов, списки крупных фирм, графики. Лично мне это ни о чем не говорит. И тем не менее мы совершенно уверены, точнее, почти уверены, что Пола погибла именно из-за них, из-за этого старого хлама. – В голосе Питерсона чувствовалось возмущение, чего до сих пор я не слышал. Углы его губ опустились, черные усы поникли. – Я начинаю приходить в бешенство от всего этого, Купер, – от того, что убивают граждан под самым моим носом, от того, что эти гады, кто бы они ни были, плевать на меня хотели. Я уже говорил вам: иногда происшествия доставляют мне удовольствие, они напоминают мне, что я все еще живу и надо шевелить мозгами. Но в данном случае это не так. Дело приняло нешуточный оборот. Вы согласны со мной?
Я не понял, был ли его вопрос просто риторическим, и на всякий случай ответил:
– Лично мне все это с самого начала не казалось шуткой.
Он откашлялся, кивнул:
– Конечно. Я понимаю. Какие уж тут шутки, когда дело непосредственно касается тебя. Я что? Я не был причастен. Мне представился любопытный случай, и было интересно. Теперь же я тоже вовлечен в это дело. Я знаю всех вас – вы для меня уже не просто какие-то актеры в этом маленьком представлении для моего развлечения. – Он сжал пальцы в кулак и стукнул себя по подбородку. – Вы понимаете, о чем я говорю, Купер? – Он прошелся по комнате, постоял, греясь у камина и глядя в огонь, перевел взгляд на отверстие в панели стены, проделанное пулей. Взял винтовку, из которой стрелял в меня долговязый. Некоторое время изучал ее, вертя в руках, читая все, что было на ней написано, и проворчал: – Маузер, калибр 7,65. Отличное оружие, хорошо ухоженное. Изготовлено на «Маузер верке» в Оберндорфе на Неккаре. Винтовка что надо. – Он вновь отошел к стене, оглядел еще раз отверстие, провел по нему кончиком пальца, потом посмотрел в прицел. – Оптический прицел фирмы «Цейс», пуля… пуля почти одиннадцать граммов, летит со скоростью около двух тысяч семисот футов в секунду. Как говорится, при такой скорости палкой от нее не отмахнешься, Купер.
Он вернулся к столу и погрузился в кресло. В жуткой тишине дома оно оглушительно скрипнуло. Потрескивал огонь, дробно стучал в стекло снег.
– Такая пуля убивает двумя способами. Если она попадает в какой-нибудь жизненно важный орган – мозг, позвоночник или в область сердца, – объекту каюк. Если же она не заденет ни один из этих органов, но поразит достаточно живой ткани, – объекту все равно каюк. Однако в первом случае вероятность попадания невелика. Чтобы она увеличилась, требуется оружие помощнее, пуля с еще большей скоростью полета, обеспечивающая широкое поражение… Вы следите за ходом моей мысли, Купер? Так вот. Сигналы от разорванных нервов вызовут короткое замыкание в вашем мозгу – и прости-прощай. Это один из видов шока. Есть и другой. Например, такой, при котором от удара пули лопаются вены и артерии, ведущие к вашему головному мозгу, – и все, конец… Так вот, наш покойный друг исключил всякий риск. На случай промаха, если не будет задет ни один ваш жизненно важный орган, он использовал мягкую пулю в тонкой оболочке, которая, взорвавшись у вас внутри, повредила бы значительную часть живой ткани и убила бы вас даже при попадании в плечо или бедро. Кроме того, скорость полета у нее такова, что при любом попадании пуля почти наверняка вызвала бы шок.
От монотонной речи Питерсона меня затошнило еще больше.
– Откуда вам, черт побери, все это известно? – спросил я.
– Жизненный опыт, – ответил он. – Ужасно, не правда ли?
Пока он рассказывал безразличным тоном, что этот убийца намеревался сделать со мной, я слушал и думал о том, что с верзилой сделал я сам: первым выстрелом ему, выходит, снесло солидную часть мозга, то есть жизненно важного органа, в результате чего наступила мгновенная смерть. Второй выстрел должен был повредить обширную часть живой ткани и вызвать шок, но к тому времени этот человек был уже мертв.
Питерсон, восседая за столом, делал какие-то записи. Я догадался, какие именно, прежде чем он заговорил об этом.
– Ну ладно, поскольку мы все равно сидим на приколе, Купер, давайте подытожим, что мы имеем. – Его голос вновь обрел утраченную было решительность и настойчивость. – Нам предстоит задать себе ряд вопросов. Вам не надоело меня слушать, а, Купер?
– Нет, я просто устал. – Мне не хотелось ему возражать. У меня не было на это сил. – И потом, я думаю над тем, о чем вы только что говорили. Я человек любознательный, Питерсон.
– Итак, мог ли этот тип, который покушался на вас, оказаться убийцей Сирила? И Полы? Одну минутку, я не утверждаю, что это именно он, я просто ставлю вопрос. Не исключено, что он мог продолжить свой путь после того, как они бросили вас умирать на дороге, приехать в Куперс-Фолс раньше вас и убить Сирила до вашего прибытия. Мог, Купер, а посему нам следует начать думать, что все эти события взаимосвязаны. С таким же успехом он мог убить Полу вчера днем, забрать коробки, спрятать их где-нибудь или передать своему сообщнику, тому коротышке в синем ратиновом пальто, а вечером приехать сюда, чтобы укокошить вас. Теперь возникают вопросы: почему, каковы мотивы, что было общего у Сирила и Полы?
– И он и она знали о коробках, – ответил я. – Только им двоим было известно об этих коробках, когда убили Сирила, если его убили точно двадцатого. Потом я встретился с Полой, и она рассказала о коробках мне.
– Однако, если именно это было общим для Сирила и Полы, тогда при чем тут вы – третья жертва по счету и первая по времени? Что общего у вас с Сирилом и Полой? Что знаете вы, о чем было бы известно им? Ничего, Купер, абсолютно ничего. Во всяком случае, относительно коробок. Вы не видели содержимого ни одной из них, а потому не представляете для них никакой угрозы, так ведь?
– Откуда я знаю? Спросите об этом того парня, что валяется там в снегу, – ответил я с деланно циничным безразличием заматерелого в передрягах бойца.
