– А ей? – Я никак не мог взять в толк, что же все-таки происходило на этом вечере.
– Не знаю, но от нее одно беспокойство, Джон. Ей нельзя доверять. Вы слышите меня, Джон… не совершите еще одну ошибку.
Над толпой лилась музыка. Питерсон отправился разыскивать столы с закусками. У входа по-прежнему с угрюмым видом стояли здоровенные детины. Внутри у меня все сжалось.
Мы здесь, но зачем? Чего нам ожидать? Лиз оказалась дрянью: это не союзник и не друг во вражеском стане. Я не мог отделаться от ощущения жуткого страха. Положение было крайне серьезным. Этот зал, эти люди, этот страх – все это давило на меня, сжимало, а мне тем не менее хотелось хихикать и поминутно тянуло в туалет. Я повернулся к слегка приоткрытой балконной двери, вытер платком лицо, ощущая прохладное прикосновение ветерка к потной коже.
Когда я снова посмотрел в зал, он напомнил мне одно из небольших полотен Иеронима Босха. Ну прямо-таки взрыв буйства в сумасшедшем доме… И тут я увидел плывущую ко мне Лиз. За ней следовал Гюнтер Брендель, его я узнал сразу. Она улыбалась, отчего черты ее лица, казалось, сместились. С ними был еще и Зигфрид Гауптман, но его я заметил только тогда, когда они оказались совсем рядом со мной.
– Ага, вот вы где, мистер Купер! – весело воскликнула она.
Несколько человек обернулись в нашу сторону при ее приближении.
– Наконец-то мы вас нашли! Мы упорно искали вас, а вы, видите ли, стоите здесь в одиночестве и наслаждаетесь музыкой! – Пока она произносила эту нелепую тираду, Брендель невозмутимо разглядывал меня и молчал. – Мой муж Гюнтер Брендель, мой милый друг Зигфрид Гауптман, – представила она, поворачиваясь сначала к одному, потом к другому. – Оба весь вечер умирают от желания встретиться с вами. Не так ли, дорогой? – Это был явный камень в огород мужа.
Он чуть заметно поклонился:
– Рад познакомиться, мистер Купер. Я отлично помню вашего брата. – Он улыбнулся одними губами, повернулся к Зигфриду.
– Добрый вечер, мистер Купер. – Глаза Зигфрида сияли, как стекла окон, отражавшие ясное солнечное небо.
Лиз разразилась невероятно искусственным смехом, в котором не было и намека на истинную веселость. Муж поглядывал на нее с беспокойством.
– Как я понимаю, вам троим надо о многом поговорить друг с другом! – очень громко сказала она.
– Извините, мистер Купер, вы должны простить чересчур приподнятое настроение моей жены. Большой наплыв гостей часто вызывает у нее сильное возбуждение, я бы сказал, экзальтацию.
– Ничего подобного, – резко возразила она. – Если говорить откровенно, у меня на это есть весьма определенная причина.
– Я нисколько в этом не сомневаюсь, моя дорогая, – ответил Брендель. Он вдруг сильно сжал ее руку. – Я очень рад, что вы смогли приехать к нам, мистер Купер. Лиз права, нам с вами надо о многом поговорить. Надо полагать, вы нас еще не скоро покинете и мы с герром Гауптманом будем иметь удовольствие выпить с вами по рюмочке коньяка чуть позже…
Она не дала ему договорить, резко вырвав руку. Очки ее соскользнули на кончик носа. Зигфрид наблюдал за ними с некоторым удовольствием, точно это было давно знакомое, слегка надоевшее, но все же занимательное представление.
– А причина такого моего поведения, – сказала она, – заключается в том, что мне осточертела эта идиотская жизнь! Осточертели все ожиревшие подхалимы, которых ты величаешь своими друзьями… – Она понизила голос, заметив, как две потрясенные ее словами матроны с недоумением воззрились на нас из-за пальмы. Я откинулся назад, и острый край приоткрытой двери врезался мне в позвоночник. Она прошипела: – А также все твои потрепанные старые нацисты… – Брендель снова хотел схватить ее за руку, но не успел. Она отдернула руку, выбив при этом у Зигфрида бокал шампанского, и, ослабев, прильнула к нему. На шее Бренделя вздулась вена, но по глазам было видно, что такое ему не впервой.
– Зигфрид, – процедил он сквозь зубы, – пожалуйста, проводи Лиз наверх.
Лиз отозвалась глухим голосом:
– Он знает туда дорогу, не правда ли, милый? – Она расплылась в улыбке, лицо ее снова перекосилось, глаза из-под тяжелых век смотрели хитро, зло. – Впрочем, у нас троих так много общего… – И она перешла на немецкий, забыв о моем присутствии.
Игнорируя ее, Брендель обратился ко мне, тогда как Зигфрид уводил его жену, и сказал, точно мы были старыми друзьями:
– Жена не совсем здорова, мистер Купер. Она чересчур впечатлительна, и у нее слишком много свободного времени… Очень современная женщина. – Он пожал плечами и продолжал на безупречном английском языке: – И вот вам результат… Я очень сожалею. Но она права, я действительно хотел бы с вами побеседовать. Она рассказала мне, какой огромный путь вы проделали, чтобы встретиться с ней и задать ей те же самые вопросы, какие задавал ваш брат. Я знал, что это расстроит ее. Ваш брат очень встревожил ее. А теперь… – Брендель сдержанно пожал плечами, – теперь появились вы, и все начинается сначала. – Он остановился, отпустил мой локоть. – Так дальше не может продолжаться, мистер Купер. Психика моей жены довольно неустойчива. К тому же Лиз упомянула о вашем интересе к нашей политической деятельности. – Он помолчал, оглядывая своих гостей, расправил плечи и, не глядя на меня, с застывшей светской улыбкой на гладком загорелом лице сказал: – Давайте отложим сейчас этот разговор, мистер Купер, забудем о нем. Пожалуйста, развлекайтесь, не лишайте себя удовольствия от нашего вечера, а позже мы соберемся и поговорим все вместе: вы, я и Зигфрид. У нас будет достаточно времени для беседы. Только не вздумайте уходить отсюда. – Он улыбнулся мне. – Я и слышать этого не хочу. – Он снова чуть заметно поклонился: – Прошу прощения.
Я видел: Рошлер наблюдал за нами с другого конца зала, потом тяжелой походкой двинулся вслед за своим преданным другом. Утешитель, стремившийся помочь Бренделю понять жену. Через многие годы жены связали их крепкими узами.
Я остался один, гадая, куда же делся Питерсон и когда он наконец вернется.
Впрочем, я всерьез сомневался, что Питерсон может как-то помочь мне в сложившейся обстановке. Я проделал длинный путь, зная, что этот тип Брендель хочет убить меня… Я так и не выяснил, сестра мне Лиз или нет… Я добровольно явился на этот вечер, в этот дом… Непостижимо! Трудно было поверить, что все это сделал я. Глаза мне заливал пот, шея взмокла, рубашка прилипла к телу. Я взял еще шампанского и с бокалом начал пробираться сквозь толпу. Раздвигая длинные шторы, медленно брел из комнаты в комнату и вдруг нос к носу столкнулся с Мартином Сент-Джоном.
Его слипшиеся волосы свисали на лоб, как грязный флаг, вечерний костюм был помят, и кусочек краба из соуса покоился на лацкане пиджака. Сент-Джон провел по лицу широким красным платком в горошек и, увидев меня, плутовски улыбнулся. Потом откровенно подмигнул мне, запихнул красную тряпку в боковой карман. Другой рукой сунул в рот окурок, попыхивая, раскурил его, облизнул толстые губы.
– Мистер Купер, – сказал он. – Как приятно снова встретиться с вами! Ваши поиски завели вас очень далеко.
