Малькольм окинул его взглядом сверху вниз.
— Боюсь, что так. И прежде чем вы сможете продолжить беседу с мисс Марш, я должен побеседовать с вами наедине. Будьте так любезны, сэр.
И Малькольм решительно указал в сторону библиотеки. На мгновение Серена испугалась за Арчера.
— Если вам угодно.
Арчер сделал несколько неуверенных шагов в указанном Малькольмом направлении, и тот закрыл за ними дверь.
Серена вознесла небесам молитву. Глупая, глупая девчонка! Она была слишком радушна с Арчером — и это на фоне зарождающейся привязанности к Малькольму. Надо быть осторожнее.
— Зоэ, вы не могли бы продолжить занятия в кабинете вашего отца? Я буду очень признательна.
— Серена, кто этот человек? Мистер Уэстон — твой поклонник?
— В некотором роде.
— А я думала, что вы с мистером Слейтером…
Серена перебила ее:
— Если ты сейчас уйдешь, я обещаю, что потом тебе все расскажу.
Зоэ улыбнулась:
— Должно быть, он много значит для тебя, раз ты так переполошилась. Ты сейчас словно кошка, проглотившая канарейку.
— Не смеши меня. Я просто рада видеть старого друга.
— Папа всегда мне говорил, что на воре шапка горит. А ты, Серена, сейчас как раз стоишь посреди желтых сполохов.
Серена прошептала, поджав губы:
— Давай болтай, невоспитанная девчонка, и я расскажу месье Левеку, кто украл его перчатки. Интересно, что он скажет, когда узнает, что ты хранишь их под подушкой?
— Хорошо. Я ухожу. Но ты мне все расскажешь. У мистера Слейтера был такой вид, словно он хочет кой- кого убить.
— Предоставь это мне. Я его успокою.
Зоэ повернулась к двери.
— Когда утихомиришь его, дай знать викарию. Это будет первое чудо, произошедшее в Копперлифе.
Да уж, чудо бы ей действительно не помешало. Серена сидела в просторной прохладной комнате, но у нее на лбу выступила испарина. Она не собирается скрывать свое отношение к Арчеру, особенно перед Малькольмом. Он был добр к ней, а их последнее свидание получилось незабываемым. Но она так давно не была дома, а Арчер олицетворял многие стороны лондонской жизни. Возможно, она немного демонстративно себя вела. Серена сидела как на иголках, ожидая, когда же откроется дверь.
Наконец Арчер вышел, поправляя костюм. На его лице читалось беспокойство.
— Я спрашиваю, что здесь происходит? Я проехал шестьсот миль, чтобы повидать тебя, и меня встречает этот слуга-монстр, обыскивает, ищет оружие, которое я не ношу.
— Мне очень жаль, Арчер, — сказала она, гневно взглянув на Малькольма, — мы принимаем меры предосторожности.
— Ради всего святого, зачем?
— Это запутанная история. Я попрошу принести чай.
Арчер поправил галстук.
— Он будет здесь? С нами?
Серена посмотрела на Малькольма. Его терпение явно достигло пределов. Она кротко попросила его:
— Малькольм, подожди, пожалуйста, за дверью.
— Боюсь, что не могу. Вашего отца рядом нет.
— Арчер — мой старый друг. Я хочу узнать последние новости, поговорить с ним о доме. Все в полном порядке.
— Я буду уверен в этом, только если останусь здесь с вами.
— Может, я несколько заблуждаюсь, но, по-моему, сейчас нет никакой необходимости в камеристке. Арчер — безукоризненный джентльмен.
Малькольм скользнул взглядом по ее лицу.
— В соответствии с моими обязанностями я должен присутствовать при вашем разговоре. Также я вынужден вам напомнить, что таких леди, как вы, лучше не оставлять наедине с мужчинами.
В его словах явно читался подтекст, и она точно знала, куда он метит.
Кровь бросилась ей в лицо.
— Мистер Слейтер, — произнесла Серена повелительным тоном, — я не желаю выслушивать ваши оскорбления ни в свой адрес, ни в адрес мистера Арчера. Ваше присутствие здесь не требуется. Подождите в холле, пока вас не позовут.
Ее пренебрежение, казалось, задело и его гордость, и сердце.
— На этот раз, мисс Марш, я просто счастлив исполнить вашу просьбу.
Он повернулся и ушел, громко хлопнув дверью.
Чертова баба!
Кровь стучала в висках Малькольма, когда он выбежал в пустынную конюшню. Только птички щебетали на грушевых деревьях. Если бы его ярость могла обратиться звуком, то сотрясла бы холмы.
Резкий конюшенный запах ударил ему в нос. Малькольм вывел из стойла своего коня по кличке Старичок и привязал его во дворе.
Ей-богу, он почти готов отказаться от своей миссии, и пусть дьявол забирает свою дочь обратно. Малькольм взял гребень и стал расчесывать серую гриву Старичка.
Нет, он не понимает эту невыносимую Серену. Они столько времени провели в объятиях друг друга, а еще больше времени потратили на поцелуи. И едва он подумал, что она действительно ценит его глубокую преданность, как она отворачивается и начинает обниматься с этим… с этим… английским хлыщом!
Лошадь повернула голову к Малькольму и обидчиво заржала.
Малькольм отложил гребень.
— Прости, Старичок. Не хотел отыгрываться на тебе.
Сзади что-то хрустнуло. Автоматически он оглянулся, готовый привести в действие один из четырех видов оружия, которые он имел при себе.
— На ком это ты не хотел отыгрываться?
Это была экономка, Гэбби Уокер.
Малькольм расслабился.
— Просто с конем разговариваю.
— Меня это не удивляет. Кажись, у него больше здравого смысла, чем у тебя.
Малькольм, нахмурясь, посмотрел на медноволосую женщину.
Гэбби подошла к Старичку и потрепала его по загривку.
— Эта лошадка прощает грубое обращение с собой потому, что знает, что ты не причинишь ей вреда. Было бы столь же мудро так же обращаться и с мисс Марш.
— Но откуда вы…
Наверное, это Зоэ рассказала о приезде Арчера Уэстона; ничего удивительного. Но как она узнала, что…
Гэбби положила руку ему на плечо.
— Любая женщина, которая когда-нибудь любила, заметит вашу нежность к Серене. А кусаться и царапаться, когда влюблен, — это шотландская народная традиция.
Малькольм склонил голову к Старичку и разочарованно вздохнул.
— Я, похоже, сойду с ума, ухаживая за этой английской девчонкой.
Гэбби, пожав плечами, потрепала Старичка по ушам.
— Чистокровный конь, может, и лучше полукровки, но есть ли тебе дело до породы, когда ты в седле?
