— Ну, не так грубо, месье Болотов!
Я пожал плечами.
Мы летели около получаса. Я взглянул в иллюминатор. Плоская центральная Франция с квадратами полей, а впереди, южнее, что-то темное. Минут через десять стало ясно, что это такое. На юге клубилось черное облако пепла.
— Николь, пойди узнай, что случилось.
Тейяр де Шарден вопросительно посмотрел на меня. Он сидел дальше от иллюминатора и облака не видел.
— Сейчас узнаем.
Чернота с хорошей скоростью летела на нас, точнее, под нас, где-то на уровне облачности. Самолет затрясло и бросило вверх, носом к небу, словно мы хотели войти в мертвую петлю. С полок попадали вещи. Чашка из-под кофе, стоявшая на столике передо мной, поехала к краю и со звоном упала на пол. Нас вдавило в кресла. Двигатели взвыли. По-моему, самолет перевернуло. По крайней мере я несколько секунд висел на ремнях. Я подумал, что пассажирский лайнер наверняка не рассчитан на такие трюки. Выдержал бы!
Мертвая петля сменилась штопором. Мы падали. «Все!» — подумал я.
Двигатели ревели. Угол наклона самолета к вертикали начал плавно увеличиваться. Машина выравнивалась. Наконец он достиг вожделенных девяноста градусов. Слава Богу! Я взглянул в иллюминатор. Черная туча клубилась под нами, но гораздо ближе, чем раньше. Мы здорово потеряли высоту.
— Мадам и месье, говорит капитан воздушного судна Анри де Карлан, просим вас сохранять спокойствие. Опасность миновала, машина не получила серьезных повреждений, — прозвучало по радио. — Как нам сообщили, в Коровьих горах Центрального массива произошел взрыв вулкана Канталь. Нас немного достало взрывной волной.
Немного достало! Я обвел глазами салон, напоминавший поле боя. Разбросанные вещи и обалдевшие люди.
Вернулась Николь. Несколько потрепанная. Даже прическа неидеальна.
— Говорят, если бы мы вылетели на пятнадцать минут раньше — оказались бы точно в эпицентре.
Я кивнул.
— Иди отдыхай. — Обернулся к Тейяру, — Месье де Шарден, почему существует зло?
Он посмотрел на меня удивленно: «Время ли?»
— Самое время.
— Зло — это накопление ошибки. Статистическая погрешность.
Я усмехнулся:
— Много же ошибок накопилось в Творении, если их приходится исправлять таким путем!
— Месье Болотов! — взмолился он. — Овернь — моя родина!
— У вас там кто-нибудь остался?
— Внучатую племянницу с дочерью два месяца назад эвакуировали из Клермон-Феррана. Не знаю, где они сейчас.
— По крайней мере не в районе Канталя. Я запретил эвакуацию в такие места.
Я накрыл его руку своей рукой. Хотел сказать, что все обойдется, и остановился на полуслове. Жжения в знаке не было. Да, конечно. Последний представитель тайного ордена иезуитов'. Последний ли?
Мне не хотелось выяснять этот вопрос. Теперь я знал, что мы долетим.
— Вы мне напоминаете Мейстера Экхарта, — сказал я. — Двое святых, отвергаемых официальной церковью. Вам долго запрещали печатать ваши труды, Экхарта обвинили в ереси. Вы рационалист, Экхарт — мистик. И оба остались верны тем, кто вас отверг: Экхарт до конца остался доминиканцем, а вы — иезуитом.
— Мейстер Экхарт оправдан.
— Когда это?
— Год назад.
— Советом Святых?
— Насколько я знаю, да.
— Конечно, знаете, — очень тихо сказал я. — Вы в него входите?
Он посмотрел на меня с ужасом: понял, я знаю, что он «погибший», Кто я для него: убийца святого Игнатия или спаситель его родственников? Думаю, первое.
— Нет, — тише, чем я, шепотом.
— Я не собираюсь вас задерживать, но помните обо мне. Мне бы хотелось поддерживать с вами связь. Оставьте мне координаты.
— Зачем?
— Мы не закончили наш разговор.
Разговор мы закончили. Просто я утратил одного связного и хотел обрести другого.
Я все понял, несмотря на увертки моего собеседника, пытавшегося остаться правоверным иезуитом. Теория его, очищенная от недоговорок и эвфемизмов, была жестока, но, кажется, я обрел подобие просветления. Я понял Бога. В Иерусалиме, к югу от старого города, есть долила, где сжигали мусор. Называется Генном или Геенна Огненная. Вот о чем говорил Христос! Ад, Аид — греческое изобретение. Какой Лимб, какие круги Ада с их изощренными пытками и особым воздаянием за каждый грех! Все проще: свалка отходов эволюции. Мусорный ров!
ГЛАВА 6
Вечный город стал еще обшарпаннее, так что непонятно, как ему удается оставаться вечным при таких хозяевах. Рим удивительно фотогеничен, на многочисленных проспектах, где не видны мелкие детали, даже мосты через Тибр кажутся красивыми. Они бы и были таковыми, если бы их время от времени подкрашивали, а реку чистили. Но нет! Где там! В самом центре города встречаются дома такой степени запущенности, каких в Москве и в самых дальних переулках днем с огнем не сыщешь. А ведь не беднее же нас! Одно слово — итальянцы.
Впечатление дополняли последствия недавнего наводнения: грязь на улицах и четкая полоса по первому этажу зданий — уровень воды. Я видел крысу, пересекавшую шоссе, и пару дохлых грызунов на обочине.
Вдруг мой шофер резко дернул вправо. Навстречу нам двигался закрытый фургон. На первый взгляд ничего особенного, если бы не водитель. На нем был костюм биологической защиты. Жутковатое впечатление. Лицо под маской и руки в перчатках. Труповозка, предположил я. Это было самым тяжким впечатлением от дороги, которое всю ночь не давало мне заснуть.
В ватиканских дворцах я занял апартаменты Юлия Второго, уже обжитые Эммануилом два с половиной года назад. Вкусы у нас, в общем, совпадали. Так как спать не хотелось, я взял ноутбук в постель и ткнул в него телефонный провод. Сначала просмотрел отчеты о ситуации в городе. Она была аховой. Эпидемия чумы давала фору 1348 году
[147]
. Причем, казалось бы, все меры приняты. Даже проведена тотальная вакцинация. Эффект близок к нулевому!
Я мог бы воспользоваться консультациями специалистов, но всегда считал, что лучше ориентироваться самому, и полез в Интеррет на медицинские ситусы. Читал до одури, с трудом прибиваясь через дебри незнакомой терминологии. Какого черта! Одних вакцин штук десять! Сыворотка есть! Антибиотики помогают! Более глубокое исследование вопроса несколько поумерило мой пыл. Вакцины малоэффективны, сыворотка тоже, антибиотики лучше начать принимать до того, как болезнь заявит о себе, а бактерия скорее всего мутантная. Ситуация напоминала СВС. Хуже было то, что в отличие от нестойкого возбудителя Синдрома Внезапной Смерти чумной микроб жил и здравствовал в трупе до сорока дней, так что родственники даже не могли похоронить своих мертвецов — смертельно опасно.
