— Тим, что произошло в лагере, после того как меня ранили? — спросил Костя, когда ему стало лучше.
Тим рассказал. Костя полуприкрыл глаза.
— А что же меня забыли, Тим? Всех же убивали. Объясни мне волю Высших, товаби. Что вы теперь со мной сделаете?
— Увезем на остров Сейби, куда ты с самого начала должен был уехать.
— Что такое остров Сейби? Скажи мне, я же теперь никуда от вас не денусь. Только не пытайся убедить меня, что это что-то обычное.
— Совершенно обычное. Это экспериментальный центр.
Костя нервно рассмеялся.
— Всего-то! А я думал преисподняя!
— Ну, не так жестоко.
— Хотя для белой мыши и лабораторный корпус — преисподняя.
Все, что происходило потом, я знаю со слов Тима и Сержа. Через пару недель Костя окончательно поправился, и его посадили на аэробус, летевший рейсом в Канаду, чтобы оттуда отправить на Сейби.
Он сидел в самолетном кресле в наручниках. Справа и слева находились Тим и Серж. Мимо проходила стюардесса, разносившая напитки.
— Мадам, вы прекрасны! — обратился к ней Костя.
Девушка оглянулась.
Костя поднял руки в наручниках и поместил их над головой, на спинке кресла. Стюардесса растерянно смотрела на него.
— Мадам, вы думаете это Иные, те, кто сидят по обе стороны от меня? О нет! Это двое Высших. Не верите? Кто я такой, что меня содержат под охраной двоих Высших? Древний великий король? Мифологическое существо? Инопланетянин? Нет, и еще раз нет. Я — ценный экспериментальный материал. А везут меня на остров Сейби. Знаете, что такое остров Сейби? Это…
Вдруг Костя начал медленно падать вперед, прервав речь на полуслове. Тим удержал его и уложил на кресло.
Девушка с ужасом смотрела на Высших. Посуда дрожала у нее на подносе.
— Вы его убили… Ваби?
— Нет, что вы. Усыпили. И товаби. В этом наш подопечный был совершенно прав.
— Вам принести кофе или вина, товаби?
— Воды. Разве вы не знаете, что Высшие не оскверняют себе сознание?
Во избежание новых эксцессов Косте позволили прийти в себя уже только на Сейби. Он очнулся в маленькой комнате с белыми стенами и небьющимся стеклом в окне. Окно выходило во внутренний двор. Рядом был Тим.
— Вот, значит, как содержат лабораторных крыс, — сказал Костя. — Очень на мыльницу похоже. Здесь везде пластик, да?
— Да.
Больше эксцессов не было. Костя охотно отвечал на вопросы и вообще делал все, что ему говорили. Основную работу проводили Тим и Серж, по крайней мере, на уровне психологических экспериментов. Анализами и медицинскими обследованиями занимались Иные.
Низший переносил все с терпением стоика и ангельской кротостью.
— Костя, нас больше всего интересует, как ты мог сделать свой отряд невидимым, и почему мы не могли найти тебя самого? — спросил Серж.
— А нас, правда, не было видно? — весело поинтересовался Костя.
— Не было.
— Я знал, что меня можно выследить по повышенному эмоциональному фону. Иные в колледже просветили. Я ляпнул как-то, что все равно не буду им служить, убегу. А они сказали: «Не убежишь. Беглец нервничает — следовательно, светится. В два счета найдут». Значит, надо быть абсолютно спокойным. Когда я собирался идти в Управление резервациями, я просто сел и попытался внушить себе, что ничего незаконного не делаю, что все нормально и что воля Высших для меня закон. Мысль о побеге была отодвинута куда-то далеко на периферию сознания. Возможно, ее бы не обнаружили даже при сканировании. Я сам об этом почти забыл.
— Как ты хотел бежать?
— Не знаю. У меня не было плана. Возможно, из аэропорта, уже в Канаде.
— В Канаде? Значит, ты не знал, что в карточке не был указан пункт назначения?
— Конечно, нет. Как бы я мог это прочитать?
— Так, Костя, недоговариваешь, — Тим внимательно посмотрел на него.
— Я очень хотел, чтобы он не был указан. Молился про себя, еще когда отец писал разрешение: «Хоть бы он не указал Сейби!» Но не думаю, чтобы это могло реально повлиять на результат.
— Как знать! Мы еще исследуем это вопрос. А насчет отряда?
— Вы будете смеяться. Я каждый вечер проводил с ними особый обряд, похожий на языческий. Пел им под гитару, потом мы пили круговую чашу. С водой.
Вина у нас не было. Потом опять песня. Мне кажется, я вводил их в состояние транса.
— А почему они не волновались? Нельзя же все время находиться в трансе.
— Я убедил их, что обладаю особой силой и они находятся под моей защитой. И что я не совсем homo naturalis, но и не Иной. Я — нечто другое и пришел спасти их и освободить из-под власти Иных и Высших.
— А ведь ты почти угадал, спаситель! — рассмеялся Серж. — Как раз вчера мы обсуждали вопрос, не отнести ли тебя к другому виду по результатам генетических и медицинских исследований.
— Ну и как?
— Название придумали.
— И как я теперь называюсь?
— Homo passionaris. Человек страстный. Правда, мы пока не решили, вид это или подвид homo naturalis. Впереди еще серия психологических тестов.
— Значит, еще не все, товаби?
— Нет пока.
— Тогда у меня одна просьба, товаби. Я понимаю, что не заслуживаю, но все же…
— Да? — Тим внимательно посмотрел на него.
— Можно мне дать книг для низших, а то я просто с ума схожу в этом белом ящике!
— Что бы ты хотел почитать?
— Философия. История. Что-нибудь серьезное и, желательно, изданное до начала периода Великих Изменений, еще при власти людей.
— Так! — скомандовал Тим. — Садись, будем дальше разговаривать.
— Да, товаби. Я попросил что-нибудь запредельное?
— Не в том дело. Во-первых, почему не заслуживаешь?
— Я же бунтовщик, преступник.
— Ты с нашей точки зрения преступник. Объясни со своей точки зрения.
— Из-за меня погибло столько людей, товаби! Что же тут непонятного?
— Совесть, значит, замучила? — усмехнулся Тим. — Так мы же людей убивали. Ты — в основном Иных.
— Я поступил неразумно. Так вам понятнее?
— Почему неразумно?
— Когда в колледже я изучал историю, нам пытались внушить, что вся история человечества — это череда глупостей и преступлений, потому что homo naturalis не способны управлять собой сами. Любое построенное ими общество — это либо бардак, либо ад. Я не верил. Считал, что это клевета Иных и Высших на человеческий род. И я решил сделать так, чтобы люди управляли людьми без Иных. Сначала все шло, в общем, неплохо, кроме отдельных эксцессов. Так, мелочь. Если людям что-то не нравилось в моем отряде, я никого не держал. Они могли уйти. Но чем больше ко мне присоединялось сторонников, тем больше становилось склок, скандалов и борьбы за власть. И наверх лезли далеко не самые способные, скорее самые пробивные, самые наглые и беспринципные, и я ничего не мог с этим поделать. А когда меня ранили, началось самое отвратительное. Пока еще шепотом, по углам, они обсуждали, кто наследует мою власть, интриговали, обманывали, враждовали, объединялись в группировки. «Боже! — думал я. — Мы же все завтра погибнем». Я слишком долго прожил среди Иных и Высших и никогда раньше этого не видел. Даже Иные и Высшие с латентными генами так себя не ведут! В том-то и ужас, что вы, сволочи, правы! Не можем мы собою управлять. Хреново получается. Боюсь, что правы. Когда я еще был в сознании, я мог как-то контролировать свой отряд. Но потом! Я не уверен, что дело не дошло до поножовщины.
