Ваби на прощание слегка коснулся его плеча и вышел из палатки.
Вошел Эмиль и поставил перед ним тарелку с мясом.
— Местный зверь! — торжественно объявил мальчишка. — Господин говорил, что здесь должны быть крупные животные, чтобы было на что охотиться лиловой твари. Вот, подстрелили. На косулю похоже.
— Хоть есть-то можно?
— Можно-можно. Еще как!
Андрей принялся за еду. Действительно, неплохо, даже вкусно. Эмиль сел напротив него, по-турецки скрестив ноги.
— Ваби просил меня рассказать, как я стал дери, а я даже не знаю, с чего начать.
— Стал дери? Разве ты дери не по рождению?
— Нет. Я из отщепенцев. Я дери только последние шесть лет.
— Восстание отщепенцев шесть лет назад! Помню. На меня тогда напали. Тебя захватили в плен вместе со всеми?
— Нет. Я тот… Понимаешь… С меня все и началось.
— А, ты тот мальчишка, который пришел в полицию просить себе хозяина, — холодно проговорил Андрей. — И на основании сканирования которого нашли всех остальных.
— Я сделал это от отчаяния. Понимаешь, в тот день мой отец убил мою мать.
— Как?
— По пьяни. Он и раньше избивал ее. И меня тоже.
Андрей удивленно посмотрел на него.
— Избивал?!
— Я понимаю, что ты не веришь. Ты же дери по рождению. Ты, наверное, никогда с этим не сталкивался.
— Еще бы! А за что он вас бил?
— А за все. Особенно если я приносил мало денег.
— Ты уже работал? В двенадцать лет?
— Нет. Я воровал, отец — тоже, мама… не знаю. Весь поселок отщепенцев кормился за счет города. Совершали вылазки по два, по три человека.
— Ну, знаешь!
— У меня не было господина, который бы всем меня обеспечил! А на работу нас бы никто не взял. Для этого нужно разрешение господина.
— Ну, и?
— Я вовсе не хотел никого выдавать! Просто уйти оттуда! Еще у нас ходили слухи, что всем дери делают операцию на мозге, которая превращает их в покорных идиотов. Я думал, что если мне вырежут мозги, я все забуду.
— Операция на открытом мозге… — задумчиво повторил Андрей.
— Ну, я сбежал из каменоломен. Пришел в город, нашел полицию. Начальник их посмотрел на меня с таким отвращением, словно я был пауком, но не выгнал. Приказал сесть на стул.
— Представляю, как ты выглядел.
— Наверное, не очень. Я сел. И он начал сканирование. Я только потом понял, что это было сканирование. Мучил часа два. Тошнило жутко. В перерыве я даже попытался уйти. Но меня поймали полицейские и посадили обратно. Потом мне дали воды и какое-то лекарство. Мне стало легче. Начальник долго молчал, и вид у него был отсутствующий. Потом сказал: «Тебя согласен взять один из Иных Сергея Бекетова, Георгий Левин. Он будет твоим господином. Запомни: Георгий Левин. Он сейчас приедет, чтобы забрать тебя». Появился Георг. Посмотрел на меня с тем же выражением, что и начальник полиции. Потом взял за руку и отвел в машину. Он мне тоже сначала не понравился. Длинный, нескладный. К тому же мне было просто страшно. Неизвестность. Вот этот Иной теперь имеет право полностью распоряжаться моей жизнью. А кто он?
«Расслабься, ничего страшного не происходит, — сказал он, и мы поехали. — Как тебя зовут?»
«Сергей».
«Имя придется сменить. Так зовут нашего Высшего. Дери не имеет права носить имя своего господина или господина своего ваби. Как бы ты хотел, чтобы тебя звали?»
«Ну, Александр».
«Уже есть. Так зовут моего слугу. У дери одного господина должны быть разные имена. Как тебе «Эмилий»?»
«Красиво».
«Прекрасно, значит, Эмиль».
«А куда мы едем?»
«В больницу. Нужно сделать операцию по установке имплантата».
Мне стало еще страшнее. Та самая операция на мозге!
«Дурацкие слухи у вас ходят, — ответил он на мои мысли. — Нам совершенно не нужно делать из вас идиотов. Это снижает коэффициент ценности. Читать умеешь?»
«Не очень…»
«Понятно. Ладно, мы сейчас приедем в больницу и поставим один эксперимент…»
В больнице меня прежде всего загнали в душ и выдали свежую больничную пижаму. «Ну, вот, — сказал Георг. — Теперь смотреть приятно. Не тянет мыть руки после телесного контакта. Иди сюда». Он показал мне картинку с двадцатью предметами и попросил запомнить их все и перечислить на память. Я вспомнил штук десять. «Угу. После операции повторим эксперимент. А теперь в операционную». Меня положили на стол, под синие лампы. Было очень страшно. Георг держал меня за руку. Дали маску. «Ну, теперь глубокий вдох…»
Я очнулся в больничной палате. Слегка побаливала голова в районе затылка. Там была повязка. И еще повязка на руке.
— В районе затылка? — переспросил Андрей.
— Конечно. Управляющий имплантат вживляют в мозг. На руке — только монитор. Правда, тогда господин приказал мне не говорить об этом. Он сказал, что эта информация только рождает дурацкие слухи, вроде тех, что ходили среди отщепенцев. Младенцам делают операцию по какой-то другой технологии, так что не остается шрама. А у меня есть. Вот он.
Эмиль пощупал себе голову в районе затылка.
Андрей поморщился. Конечно, он должен был догадаться. Операция на открытом мозге! Все имплантированные функции связаны с психической деятельностью!
— Ну, дальше, — устало проговорил Андрей.
— Пришел Георг и сделал глубокое сканирование. Это было очень приятно, как будто погружаешься в теплую воду. Ни чуточки не тошнит.
— Новый имплантат, — прокомментировал Андрей. — Везет!
— Он был очень ласков. Спросил, как я себя чувствую. Знаешь, я же до этого кроме брани ничего не слышал. Потом проверил ментальную связь. Сначала я очень удивился, потом попробовал ответить. Получилось. Он меня похвалил. Сказал, что теперь только так мы и будем общаться, как господин и дери. Затем показал ту картинку с двадцатью предметами, и я легко запомнил их все.
— Это каждый дурак умеет.
— Каждый дурак с имплантатом. Без — далеко не каждый. «Ну, что, стал ты идиотом?» — мысленно спросил он.
«Да вроде нет».
«На твой имплантат записан большой объем информации. Это пришлось сделать, чтобы не тратить слишком много времени на твое обучение. Тебе двенадцать, и ты нигде не учился. Homo naturalis учатся с шести до четырнадцати-шестнадцати лет. Тебе придется освоить максимум за четыре года то, на что у других уходит лет десять. У тебя стоит новый имплантат с большой памятью. Но знания — еще не умения. Тебе нужно научиться пользоваться этой информацией». Он достал стопку книг для низших (штук десять) и водрузил на мою тумбочку. «Вот тебе первое послушание: все это надо прочитать».
