Пинежский опоздал на сорок минут. Но когда он вихрем вырвался на сцену, задние ряды взвыли от восторга, мигом забыв про томительное ожидание. Певец был ярко накрашен, на нем был костюм пирата, придававший его гламурной красоте что-то брутальное. Я оглянулась в зал и увидела десятки счастливых девичьих лиц. Казалось, фанатки находятся в трансе: они блаженно покачивались в такт песням, не отрывая остекленевших глаз от кумира. Если бы прямо сейчас на них рухнул лепной потолок, они, наверное, продолжали бы свое зачарованное движение под грудой извести и досок. Лишь Александра следила за своим избранником цепким взглядом охотника. Она была похожа ни хищника, готового к прыжку. Толстые дядьки ворочались в креслах, кашляли, сопели, стараясь привлечь ее внимание. Но ее головка с гладко зачесанными волосами, поворачивалась за Пинежским как подсолнух за светилом. Вот, наконец, Пинежский исполнил на бис свой хит: «Любовь на голову свалилась» и задние ряды пришли в движение. На последних аккордах песни девушки разом вышли из транса и ринулись к выходу. В дверях мгновенно образовалась давка. Негодующие крики фанаток утонули в аплодисментах — Николай раскланивался. Александра дернула меня за руку:
— Пошли!
Но не тут-то было! Толстые дядьки с соседних кресел никуда не спешили. Один из них перекрыл проход своим огромным пузом. Оглаживая черные тараканьи усы, он сообщил нам, что весь концерт смотрел не на сцену, а на своих прекрасных соседок. Неожиданно посреди фразы толстяк застыл соляным столбом. На лице у него был написан ужас. «Так-то, дружок, не забывай: если пошевелишься, под ногами у тебя взорвется мина.» — пробормотала Александра, обходя незадачливого поклонника. — «Внушение — лучшее оружие против дураков!» — сообщила она мне.
Когда мы вырвались, наконец, из зала, Александра потянула меня к лестнице:
— Гримерка на втором этаже! — крикнула она, устремляясь вверх.
Но неожиданно навстречу нам вывалила толпа фанаток. Они с визгами бежали к выходу. Александра схватила за локоть девчонку в розовых гетрах выше колена.
— Куда все бегут?
— К машине! Он ушел через черный ход и сейчас уезжает!
— Черт! — завопила морская и мы кинулись к выходу. На улице стеной лил дождь, свет фонарей отражался в огромных лужах. Мы кинулись с толпой девчонок за угол здания. В считанные секунды мы промокли насквозь, мое черное платье стало тяжелым, подол волочился по земле.
— Коля! Я люблю тебя! — вдруг раздался отчаянный крик.
В нескольких метрах от противоположного конца здания я увидела темный длинный силуэт машины. К нему быстро шел Николай Пинежский. В свете фар я разглядела, что он в том же бутафорском пиратском костюме, что был на нем на сцене — значит, не заходил в гримерку, поклонницы напрасно караулили его там. Девушки рванули к машине с удвоенной скоростью, но было понятно, что им не успеть.
— Уйдет! Сейчас уйдет, зараза! — взвыла Александра как охотник, упустивший зверя.
Мне было и смешно и жалко ее одновременно. Николай уже подошел к машине и складывал зонтик. Я повернулась к Александре, чтобы сказать что-нибудь утешительное, и, встретившись с отчаянным взглядом серых глаз, замерла. Морская что-то кричала, но я вдруг оглохла. Тишина свалилась на меня неожиданно, от удивления я задержала дыхание и вдруг все вокруг остановилось, как в детской игре «Море волнуется раз». Фанатки в неестественных позах застыли на бегу с открытыми ртами и вытаращенными глазами. Застыл Пинежский, держа в руках полусложенный зонт. Капли дождя больше не падали на мое лицо: взглянув вверх, я увидела, что они висят в воздухе.
Что это? — в ужасе подумала я. И тут увидела, что Александра движется к машине Пинежского. Значит, время остановилось только для людей.
Морская подошла к Николаю и дотронулась до его плеча. Я с облегчением выдохнула и тут же множество звуков ворвалось в уши. Визг, шум дождя, лай собак где-то далеко — раньше я и не замечала, сколько всего могу слышать. Дождь снова полил с неудержимой силой, девчонки ожили и рванулись к машине, но Александра уже садилась в черный лимузин вместе с Николаем.
— Быстро бегает, стерва! — смачно сплюнула на мокрый асфальт длинная девица, похожая на цаплю.
Я взяла такси и поехала домой. Когда машина притормозила у наших ворот, пришла смс-ка от Александры: «Не знаю, кто ты теперь, но ты можешь останавливать время! Поздравляю!».
…Маленькие лампочки на полу тихо светились в полутемном пространстве около бассейна на крыше. Было видно, как колышется вокруг них теплый соленый воздух. Стоял конец ноября. Прозрачный пластиковый купол над бассейном защищал нас от холода и дождя, а морская вода в нем подогревалась. Сейчас мы были здесь с Адрианом одни.
На улице уже сгустились сумерки. Наши тени жили своей таинственной жизнью в слабом свете лампочек, было тихо, лишь звонкий смех сына раскатывался по пространству вокруг. На шезлонге лежала наша одежда и зачитанный до дыр «Гламур», открытый на статье о любимой девушке Николая Пинежского. Когда Адриан засыпал я, вместо того, чтобы читать лекции и готовиться к экзаменам, перечитывала статью или искала сообщения об Александре в интернете. Морская не появлялась в моих снах и звонила очень редко, я скучала по ней. В «Гламуре» рассказывали, что девушка Пинежского обожает морские ванны, и певец купил квартиру с огромным джакузи, которое наполняется водой из Черного моря — ее ежедневно доставляют в специальных контейнерах самолетами. Узнав об этом, звездная тусовка помешалась на воде: певица Ляля Бордовская заказывает себе для ванн лед с вершин Тибета, а самый красивый трансвестит Москвы Макс Долетаев роет у своего дома артезианскую скважину. Статью проиллюстрировали фотографией ослепительно улыбающейся Александры.
Стоя в воде у бортика, я поддерживала Адриана, который вертелся как уж, стараясь освободиться от моих рук. Малыш родился всего месяц назад, а уже мог сидеть и ползать. Но я до сих пор не решалась отпустить его плавать в бассейне одного.
Резкий звук заставил меня вздрогнуть: что-то ударилось о купол. Я вышла из воды, бережно держа Адриана на руках, подошла к прозрачной пластиковой стене и посмотрела вниз. В темном дворе освещались только узкая змейка садовой дорожки, усыпанная белым гравием. Около входа в дом, задрав голову, стоял Саймон. Я помахала любимому и спустилась вниз.
Вместе с Саймоном в дом проник запах прелой листвы и осенней свежести. На рукаве его джинсовой куртки золотым погоном лежал влажный кленовый лист. Саймон взял Адриана из моих рук и нежно поцеловал. Малыш потянул ручонки к отцу и улыбнулся. Я поймала себя на том, что и мой рот непроизвольно растягивается в улыбке. Мы присели на диване в холле. Саймон прижал Адриана к груди, и тот медленно сомкнул веки, устроившись на крепких руках как птенец в уютном гнездышке.
Я осторожно взяла Адриана и отнесла в кроватку. Любимый, наконец, обнял меня, я замерла, прижавшись щекой к его влажной от дождя джинсовке. Я могла бы стоять так вечно, но Саймон быстро отстранился.
— Завтра приедет Александра. — сообщил он.
